Взаимоотношения со странами азии. Россия и страны азии

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

1.Стратегии геополитических отношений России с Центральной Азией

1.1 Выгода и механизмы реализации стратегий России с Центральной Азией

Заключение

Введение

Продолжающиеся изменения геополитической картины мира, обусловленные распадом СССР и образованием Новых Независимых Государств, уже привели к формированию кардинально новой геополитической ситуации в Центрально азиатском регионе, включающем Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан. В настоящее время, в активной стадии находятся процессы трансформации Центральной Азии из периферийного региона (где геополитические тенденции вообще не проявлялись), в регион, в котором все настойчивее пересекаются интересы ряда крупных держав и других секторов международной жизни.

Находясь в «сердце» континента, Центральная Азия является своеобразными «вратами» в ряду стратегически важных регионов Евразии. На востоке расположены Китай и страны Азиатско-тихоокеанского региона; на юге - Афганистан, страны Ближнего Востока и ряд других исламских государств; на западе и на севере - Кавказ, Турция, Европа, Россия.

От того, в каком направлении будет развиваться обстановка в государствах Центральной Азии во многом будет зависеть баланс сил на обширном пространстве планеты. Любые события, происходящие в странах Центральной Азии, будут иметь свое отражение не только на региональном уровне, но и могут вызывать изменения в геополитическом балансе сил на всем евразийском континенте, который признанно остается осью мирового развития. В Центральной Азии переплетаются интересы Российской Федерации, Соединенных Штатов Америки, Китайской Народной Республики, а также Турции, Индии, Ирана, Пакистана, Афганистан, и государств Европейского Союза.

Цель контрольной работы рассмотреть - стратегии отношений России с Центральной Азией, также определить Угрозы и Конфликтный потенциал отношений России и Центральной Азии

1. Стратегии геополитических отношений России с Центральной Азией

1.1 Выгода и механизмы реализации стратегии отношений России с Центральной Азией

Видимо, не случайно бывший советник президента США по национальной безопасности США Збигнев Бжезинской определил регион, куда входят страны Центральной Азии, Кавказ и Афганистан, как «Евразийские Балканы», рассматривая потенциал влияния на процессы в Евразии. Первый заместитель госсекретаря США Строуб Тэлботт также, придерживаясь в своем анализе важности региона, отмечает сильное влияние ситуации в Центральной Азии не только на обстановку на постсоветском пространстве (в первую очередь в России и Украине), но и на страны Китая, Турции, Ирана и Афганистана, т.е. по сути дела на большую часть Евразии.

Одним из важных факторов, влияющих на процессы в Центральной Азии, как уже было отмечено выше, остается внешнеполитическая активность ведущих мировых региональных держав.

Дальнейшее усиление стратегического соперничества, элементы которого уже проявляются сегодня в центрально-азиатском регионе, рождает новые противоречия, но уже не на идеологической, а на геополитической и экономической основах. Кроме того, по целому ряду оценок, имеются серьезные основания считать вероятным возможность региона контролировать центральную часть Евразии в геополитическом плане, ресурсный потенциал и транспортные связи - в геоэкономическом. Среди мировых региональных держав, оказывающих существенное воздействие на формирование геополитической ситуации в Центральной Азии, особо выделяются Российская Федерация, Соединенные Штаты Америки, Китайская Народная Республика, также Турция, Иран, Пакистан, Индия, государства Европейского Союза.

К оценке внешнеполитической активности в регионе.

Характерно, что среди факторов, влияющих на ход развития центрально азиатского региона, выделяются принципы геополитического регионализма. Это предполагает рассмотрение данного региона как достаточно единого геополитического пространства, расположенного между основными центрами Евразии; территории с объективно общими политическими (включая приоритеты в сфере безопасности), экономическими (в том числе транспортными) интересами. Кроме того, данные страны следуют специфической политической, экономической линии поведения в регионе, осуществляемой с учетом своих внутренних ресурсов в контексте имеющихся стратегий общественных интересов.

Рассматривая стратегию национальной безопасности РФ до 2020 года, можно выделить следующие стратегические планы России, а отношении Центральной Азии:

Внимание на долгосрочную перспективу будет сосредоточено на обладании источниками энергоресурсов в бассейне Каспийского моря и в Центральной Азии. Негативное воздействие в среднесрочной перспективе будут по-прежнему оказывать ситуация в Ираке и Афганистане, конфликты на Ближнем и Среднем Востоке.

Развитие отношений двустороннего и многостороннего сотрудничества с государствами -- участниками Содружества Независимых Государств является для России приоритетным направлением внешней политики. Россия будет стремиться развивать потенциал региональной и субрегиональной интеграции и координации на пространстве государств -- участников Содружества Независимых Государств в рамках прежде всего самого Содружества Независимых Государств, а также Организации Договора о коллективной безопасности и Евразийского экономического сообщества, оказывающих стабилизирующее влияние на общую обстановку в регионах, граничащих с государствами -- участниками Содружества Независимых Государств.

При этом Организация Договора о коллективной безопасности рассматривается в качестве главного межгосударственного инструмента, призванного противостоять региональным вызовам и угрозам военно-политического и военно-стратегического характера, включая борьбу с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ.

Россия будет способствовать укреплению Евразийского экономического сообщества в качестве ядра экономической интеграции, инструмента содействия реализации крупных водно-энергетических, инфраструктурных, промышленных и других совместных проектов, в первую очередь регионального значения.

Для России значение будут иметь укрепление политического потенциала Шанхайской организации сотрудничества, стимулирование в ее рамках практических шагов, способствующих укреплению взаимного доверия и партнерства в Центрально-Азиатском регионе.

Помимо вышеперечисленного, России необходимо понимать, что политика доминирования, доставшаяся ей по наследству от СССР, в Центрально азиатском регионе приведет только к ухудшению дипломатических, политических и экономических отношений. Россия, прежде всего, должна стать привлекательной как государство, как экономический, технологический, гуманитарный, интеллектуальный партнер.

В связи с тем, что Россия проводит достаточно прагматичную политику в отношении региона Центральной Азии, на первоочередной план выходят военные и военно-политические механизмы осуществления стратегии в рамках ОДКБ. Сейчас группировки российских войск, военные объекты и базы в Центральной Азии представлены в Таджикистане, Кыргызстане и отчасти в Казахстане. В Казахстане российские военные присутствуют, в первую очередь, на космодроме Байконур (космические войска Российской Федерации), на военном полигоне Сарышаган. Решение задач обеспечения безопасности государственной границы Российской Федерации достигается за счет создания высокотехнологичных и многофункциональных пограничных комплексов, особенно на границах с Республикой Казахстан, - стратегия реализации использования энергетических и природных ресурсов -- экономическое сотрудничество и торговля в рамках ШОС, Таможенного союза Россия-Белоруссия-Казахстан и Евразес.

1.2 Интересы и механизмы реализации интересов

Очевидно, что поведение РФ в Центральной Азии продиктовано во многом приоритетом краткосрочных интересов. Нежели чем долгосрочной стратегией. Основной ставкой остается военное присутствие, так как это менее дорогостоящий и боле эффективный способ влияния. На современном этапе стратегически важным для Москвы остается необходимость противодействия афгано-исламскому фактору. Размещение военных баз на территории Центральной Азии как нельзя лучше свидетельствует о наличии геополитических интересов России в Центральной Азии. Тем самым, размещая военные базы в Казахстане, Таджикистане, Киргизстане, Россия, минимизирует материальные и политические затраты, стратегически закрепляется в регионе.

Сегодня, помимо военных интересов, на передний план выходят экономические. Россия, перестав доминировать в экономическом плане в Центральной Азии, вынуждена отставать свои интересы, имея в виду экономической присутствие ряда других стран, прежде всего США и КНР. Центральная Азия является как сырьевой базой, так и рынком сбыта.

Кроме того, Россия продолжает демонстрировать заинтересованность в транспортировке энергоресурсов региона. Для нее, как и для других стран, участвующих в освоении нефтегазовых месторождений, строительстве, эксплуатации трубопроводов, транспортировки энергоресурсов является не столь экономическим, сколько политическим вопросом, в первую очередь через призму обеспечения эффективного контроля над развитием ситуации в регионе.

Механизмом реализации военных интересов служит размещение российских военных баз на территории Центральной Азии, а также поставки оружия, например, в Афганистан. Что касается экономических интересов, то Россия является активным участников таких организаций, как ШОС и ЕврАзЭс. Освоению энергоресурсов Центральной Азии способствует открытие новых месторождений (Каспийское море), строительство и прокладка трубопроводов.

1.3 Исторические разногласия и потенциал сотрудничества

К историческим разногласиям, прежде всего, нужно отнести культурный и религиозный факторы. Особенности социальной жизни, менталитет, быт, традиции, исторически определенный ход развития событий отличают Россию страны Центральной Азии друг от друга.

Во многом образование СССР стерло границы между русскими и жителями Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана, Киргизии. Получив независимость, в республиках образовался культурный синтез своих исторических традиций и советского прошлого. Так или иначе, культурные различия ведут к недопониманию с обеих сторон, что вызывает определенные препятствия и проблемы сотрудничества на долгосрочную перспективу.

Что же касается различий в экономическом плане, то для стран Центральной Азии Россия всегда будет выглядеть как страна, у которой большой экономический потенциал и которая готова предоставить экономическую помощь, хотя такие представления не всегда оправданы. В то же время, опасаясь чрезмерного присутствия России во внутренних делах стран ЦА, они не будут стремиться к близкому экономическому сотрудничеству, дабы сохранить свою независимость в экономическом плане, а станут укреплять взаимоотношения с США и КНР -- крупнейшими игроками на мировой арене, для которых Центральная Азия выступает не только экономически выгодным направлением, но и стратегически важным объектом. Можно сказать, что различий у России и Центральной Азии гораздо больше, чем сходств.

Потенциальным партнером для России в Центральной Азии на сегодняшний день выступает Казахстан. Сотрудничество основано на дружественной позиции обеих стран по отношению друг к другу, а также на ряде договоров, заключенных между Россией и Казахстаном (договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи от 25 мая 1992 г., декларация о вечной дружбе и союзничестве, ориентированном в XXI столетие, от 6 июля 1998 года, договор о коллективной безопасности (ОДКБ). Кроме того, Россия и Казахстан установили безвизовый режим.

В 2007 году казахстанская сторона предложила России рассмотреть возможность создания прямого воднотранспортного соединения Каспийского моря и Азово-Черноморского бассейна, проходящего по российской территории -- так называемого канала Евразия. В случае реализации проекта Казахстан может при помощи России получить прямой доступ к международным морским коммуникациям и стать морской державой.

В июле 2010 года начал действовать Таможенный союз Белоруссии, Казахстана и России. По некоторым оценкам, создание Таможенного союза позволит стимулировать экономическое развитие и может дать дополнительно 15 % к ВВП стран-участниц к 2015 году.

Ключевыми факторами, определяющими казахстанско-российские отношения являются все еще остающаяся взаимозависимость хозяйственных связей, общность историко-культурных традиций и, наконец, менталитет. В то же время предстоит привести в соответствие с нормами межгосударственных отношений некоторые вопросы, представляющие взаимный интерес, устранить взаимные претензии, достигнуть компромиссных договоренностей. Несомненно, наличие реальных политических, экономических условий будут способствовать налаживанию хозяйственной связи России и Казахстана. Казахстанская экономика всегда снабжалась сырьем, комплектующими изделиями, полуфабрикатами, товарами народного потребления, машинами, оборудованием, поставляемыми из стран Содружества Независимых Государств, в первую очередь из России. Казахстан и Россию объединяет общая стратегическая цель общественного развития; приверженность демократии служит необходимым условием достижения этой цели. К тому же Казахстан и Россия представляют собой огромный евразийский регион, в котором исторически существовали устойчивые геополитические, хозяйственные, этнические и культурные связи двух стран и народов. Их сближению в наше время способствует ряд важных относящихся к Казахстану геополитических факторов:

Протяженность границ России и Казахстана составляет свыше 6000 км, это не может не отражаться на укреплении национальной и коллективной безопасности обеих стран.

Обладая крупными минеральными ресурсами, Казахстан создает необходимые условия для развития взаимовыгодного сотрудничества с Россией, которая, в свою очередь, также богата минеральными ресурсами и полезными ископаемыми.

Учитывая тот факт, что Казахстан является территорией, где проходят крупные торговые и транспортные пути из Европы в Азию, для России это еще одна возможность наладить внешнеэкономические связи не только с самим Казахстаном, но и рядом других государств.

2. Угрозы и конфликтный потенциал отношений России и Центральной Азии

Наиболее конфликтным потенциалом обладают отношения России и Афганистана. С распадом СССР ситуация резко изменилась в худшую сторону. Свою роль во многом сыграли социально-культурные различия этих двух стран, которые изначально не могли найти точек соприкосновения. С приходом к власти в Кабуле моджахедов, а затем талибов российско-афганские взаимоотношения резко осложнились.

Так или иначе, несмотря на то, кто будет у власти в Афганистане, налаживать дипломатические отношения России придется все равно, так как из этой страны исходят значительные угрозы национальной безопасности РФ. В последние годы ситуация для России осложнилась тем, что Афганистан стал зоной пристального интереса США и их союзников, почувствовавших возможность реализовать свои стратегические цели в этом регионе мира. Утверждение в Афганистане сулит США, точнее американскому и в целом западному бизнесу, а также их партнерам в Азии немалые экономические и сырьевые выгоды.

Пожалуй, самой острой проблемой на сегодняшний день для России остается наркотрафик из Афганистана. Основной поток наркотиков идет в Западную Европу через Россию, немалая часть из них оседает здесь, так что ЕС и Россия занимают соответственно второе и третье место в мире по потреблению героина.

К тому же, немаловажной проблемой для России остается присутствие НАТО в регионе. Операция международных сил под эгидой НАТО в Афганистане началась в октябре 2001 г. в ответ на террористические акты в США, совершенные 11 сентября 2001 г. Вполне очевидным остается факт, что американская военная кампания в Афганистане не решила поставленных перед ней задач. Однако, по-прежнему руководство США настаивает на универсальной значимости миссии НАТО и необходимости поддержки коалиции со стороны России. За 8 лет войны отношение Москвы к афганской кампании НАТО серьезно изменилось от восторженной поддержки до скептицизма. Однако до сих пор российская политическая элита так и не смогла сформулировать главный ответ на вопрос: насколько выгодно России, присутствие в Афганистане иностранных войск и какова должна быть роль Москвы в отношении Афганистана?

Впервые на высоком политическом уровне сотрудничество между Россией и НАТО в Афганистане было приостановлено в августе 2008 г., в ответ на поддержку НАТО прямой агрессии Грузии против Южной Осетии. Тогда впервые был поднят вопрос о различных взглядах Москвы и Вашингтона на развитие ситуации в Афганистане. Сегодня в России формируется принципиально новая, самостоятельная позиция по отношению к операции НАТО в Афганистане и растущему производству наркотиков в этой стране. И, что немаловажно, наша страна находит все больше союзников в этом вопросе в ЕС.

Вмешательство США, которые стремятся вывести регион из-под влияния России и перекроить его карту в соответствии с геополитическими концепциями «Большого Ближнего Востока» и «Большой Центральной Азии». В отношениях России со странами Центральной Азии влияние США является «абсолютно негативным фактором».

Диспропорции в уровне социально-экономического развития между Россией и центрально азиатскими государствами, в результате которых «жители бедного юга едут на более развитый север». Миграционные потоки влекут за собой нарушение правовых норм, а также бедность тех, кто едет покорять вершины, может привести к социальной деградации и разжиганию национальных конфликтов.

Порождаемый социально-экономическими проблемами исламский фундаментализм, который, однако, не исходит из Центральной Азии, а сам является для нее угрозой, так как большинство населения региона настроено секулярно.

Транзит наркотиков, которые через территорию Центральной Азии в огромных объемах идут из Афганистана в Россию.

Перспективы дальнейшей дестабилизации военно-политической ситуации в Афганистане, представляющие непосредственную опасность для Таджикистана и Узбекистана, а в перспективе -- Киргизии, Туркмении, Казахстана и России. Свидетельство тому -- начало функционирования «Северной сети поставок» войск НАТО в Афганистане, основной маршрут которой проходит по территории России, Казахстана и Узбекистана. Расценивая присутствие США в регионе как угрозу, эти страны вряд ли разрешили бы транзит натовских военных грузов в Афганистан.

Итак, основными угрозами безопасности, оказывающими дестабилизирующее влияние на страны Центральной Азии, являются:

Производство и трафик наркотиков, особенно в условиях территориальной близости к Афганистану - крупнейшему центру производства и распространения наркотических веществ. Очевидно, что бедность и обездоленность наряду с финансовой привлекательностью контрабанды и торговли наркотиками толкает все большее число жителей центрально азиатского региона к участию в наркоотрасли, подрывая стабильность социально-экономического развития всех стран региона;

Угроза терроризма, исходящая, прежде всего, из Афганистана, где ежегодно проходят обучение огромное количество боевиков и продолжающаяся экспансия экстремизма;

Проблема распределения водных ресурсов, которая является злободневным вопросом с момента провозглашения независимости государств Центральной Азии. Ее решение способствовало бы более эффективному управлению ресурсами для обеспечения водной безопасности, роста экономики, улучшения благосостояния населения и стабилизации ситуации в регионе в целом.

Ситуация усугубляется целым комплексом дополнительных социально-экономических и экологических проблем, криминализацией и межэтническими столкновениями, что в совокупности несет в себе как значительную внутреннюю потенциальную опасность, так и готовит почву для внешнего воздействия деструктивных сил, заинтересованных в дестабилизации обстановки в центрально азиатском регионе. В регионе сохраняются различные зоны напряженности, разрешение которых также повлияет на выбор альтернативы развития.

Решение указанных проблем усложняется также этнической пестротой региона и частым несовпадением исторических границ расселения этносов с существующими сегодня территориальными границами. Поэтому при выработке рекомендаций в отношении безопасности и нейтрализации угроз региона Центральной Азии следует иметь в виду, что решение проблем региона исключает выработку и реализацию юридически четких договоренностей, подобно существующих в Европе. Отношения между странами центрально азиатского региона тяготеют к более динамичным формам стабильности, которые были бы способны учесть сложность реальных отношений между этническими группами и государствами в местах соприкосновения их интересов.

По оценкам экспертов «Стратегии», самый негативный сценарий для Центральной Азии - это дестабилизация региона в связи с межгосударственными конфликтами, распад той или иной страны ввиду внутренних причин, гражданские войны. Примером тому может служить вооруженный между клановый конфликт в Таджикистане. Серьезными последствиями этого конфликта стали подрыв экономики страны, миграция и безработица. Все это послужило активизации действий террористических организаций в Таджикистане, а также превращению страны в коридор для транспортировки наркотиков из Афганистана в Россию и далее в западные страны.

Сегодня в вопросах безопасности деятельность государств Центральной Азии исходит из принципов интеграции и создания коллективных системы безопасности. Развиваются коллективные силы оперативного реагирования, формируется антинаркотическая стратегия ОДКБ, осуществляется защита информационного пространства. В рамках укрепления солидарности и взаимной поддержки государств-членов ОДКБ осуществляются совместные шаги по наиболее актуальным проблемам глобальной и региональной безопасности.

В силу историко-культурных причин, для центрально азиатских стран ключевым аспектом остаётся сохранение межнационального и межконфессионального согласия, укрепление дружественных отношений между соседними государствами, а также координация совместных усилий по борьбе с радикальными силами, в том числе посредством вовлечения афганского правительства, поскольку именно Афганистан превратился в прибежище для радикальных элементов, причастных к террористическим акциям на территории Центральной Азии.

Заключение

В XXI веке мир столкнулся с серьезными глобальными финансовыми кризисами, техногенными катастрофами и новыми вызовами безопасности - международным терроризмом, наркобизнесом, религиозным экстремизмом и сепаратизмом. Все ощутимее становится давление всех этих транснациональных угроз на возможность жизнедеятельности стран, регионов и континентов. Мировое сообщество наглядно убедилось в том, что:

Терроризм совершается мотивированными силами в интересах достижения своих политических (корыстных) целей и реально несет угрозу национальной и глобальной безопасности;

Наркобизнес создает потенциальную угрозу самой жизни человека и здоровью нации, экономической и социальной безопасности стран, финансово подпитывает международный терроризм и религиозный экстремизм;

Транс национализация насилия в исламизме усиливает воинственность среди экстремистской части населения, может приостановить процесс мирного сосуществования цивилизаций и привести к идейному противостоянию, к глобальной конфронтации на религиозной основе между Востоком и Западом;

Сепаратизм объективно несет в себе заметный отрицательный заряд, отголоски которого отражаются на общественно-политической стабильности не только в этих странах, но и ведут мировое сообщество к опасным геополитическим играм и более сложным временам.

Кроме того, существующие социально-экономические и экологические проблемы, в том числе усугубляющиеся криминализацией и межэтническими столкновениями, несут в себе огромную потенциальную опасность, социальную почву для внешнего воздействия деструктивных сил, заинтересованных в дестабилизации обстановки в отдельных странах и регионах.

Все это порождает общую тревогу и вместе с тем рост ответственности каждой страны, причем не только за свою национальную безопасность, но и за судьбу всего человечества.

В сложном неустойчивом, чреватом конфликтами и противоречиями взаимозависимом мире различия между государствами Центральной Азии и их интеграционными объединениями есть и будут. Время требует, чтобы эти различия не были источником дезинтеграции, а по возможности использовались как стимул поиска формулы успешного взаимодействия и сотрудничества внутри региона. И как бы там ни было, доверия в нем становится все больше.

Однако, несмотря на существующие объективные условия и предпосылки для углубления взаимодействия и сотрудничества, разновекторность в геополитике и экономических моделях развития стран, наличие ряда межгосударственных противоречий ведут к замедлению интеграционных процессов в Центральной Азии.

Основной причиной этого является, с одной стороны, соотношение политической воли руководства и реальных экономических возможностей каждой страны, а с другой - отсутствие на региональном уровне общего видения приоритетов и четкого представления о стратегических целях интеграции, механизмах их достижения. Анализ позволяет заключить, что в ближайшей перспективе будут постепенно угасать негативные тенденции в формировании интеграционного пространства в регионе.

Опыт развития Европейского Союза показывает, что для успешного построения интеграционных объединений должны быть гармонично увязаны геополитические и экономические интересы стран-участников. Поэтому следует четко определить стратегические цели интеграции и задачи по формированию общего регионального рынка с разбивкой на основные сферы: внешнеполитическую, экономическую, военную, экологическую, научно-техническую и т.д.

Естественно наш взгляд, смотря на нынешнею ситуацию в регионе более чем оптимистичен; и в будущем хотелось бы видеть Центральную Азию - сильной, сплоченной и процветающей.

сотрудничество конфликт россия азия

Список использованных источников

1. Арифханов, Ш. Центральная Азия: настоящее и будущее./ геополитика, геоэкономика, безопасность / Ш. Арифханов. - новое изд., перераб. и доп. - Ташкент: «Extremum Press», 2012. - 250 с.

2. Богатуров А., Дундич А., Троицкий Е. Центральная Азия: «отложенный нейтралитет» и международные отношения в 2000-х годах. Очерки текущей политики. Выпуск 4. - М.: НОФМО, 2010.- 31с.

3.Бояркина О.А. Проблема управления водными ресурсами В Центрально азиатском регионе - неотъемлемый элемент национальной безопасности РФ на Евразийском пространстве. // Местное устойчивое развитие. - 2010. №3.

4. Звягельская И. Д., Наумкин В. В. Угрозы, вызовы и риски «нетрадиционного» ряда в Центральной Азии // Азиатско-Тихоокеанский регион и Центральная Азия: контуры безопасности; под ред. проф. А. Д. Воскресенского, проф. Н. П. Малети-на.М.,2001.- 279с.

5. Казанцев А.А. «Сценарии и тенденции эволюции ситуации в Центрально азиатском регионе коллективной безопасности ОДКБ после 2014 года» // Аналитические доклады. Институт международных исследований МГИМО (У) МИД России. Выпуск 2(37). -М., 2013.-15с.

6. Колдунова Е.В. Сравнительный анализ региональных особенностей новых угроз безопасности. Проспект. М.: МГИМО. 2010. - 121с.

7. Коргун В., Шанхайская Организация Сотрудничества в регионе Центральной Азии, 2008 г. -96с.

8. Куртов А.А. Водные конфликты в Центральной Азии / А.А. Куртов // Обозреватель. - 2009. - 105с.

9. Москаленко В.Н. Проблемы безопасности: ШОС и Пакистан // Шанхайская организация сотрудничества: к новым рубежам развития: сборник материалов "круглого стола", апрель 2007 г.. - М.: Изд-во Института Дальнего Востока РАН, 2008.- 368с.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Современные концепции развития Центральной Азии. История взаимоотношений Великих Держав. Взаимодействие России, США и Китая. Центральноазиатская стратегия России. Цели и стратегия США в Центральной Азии. Стремление создания "буфера" вокруг России.

дипломная работа , добавлен 18.06.2014


Основы внешней политики в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Развитие торгово-экономических отношений Китая с сопредельными государствами: Монголией, Центральной Азией, Россией; формирование концепции "Большого Алтая". Проблемы дальнейшего сотрудничества.

курсовая работа , добавлен 21.11.2010


Анализ взаимодействия государств Центральной Азии в рамках Организации Договора о коллективной безопасности и Шанхайской Организации Сотрудничества с целью обеспечения национальной безопасности. Проблемы в этой сфере и основные механизмы их решения.

магистерская работа , добавлен 17.06.2013


Международные взаимодействия центральноазиатских стран. Анализ уровней обеспечения региональной безопасности в Центральной Азии. Этапы создания системы коллективной безопасности. Интересы России и Китая в сфере поддержания стабильности в регионе.

контрольная работа , добавлен 03.09.2016


Развитие торгово-экономического сотрудничества - основа интеграционных процессов в центральноазиатском регионе. Особенности установления политико-дипломатических отношений Китайской Народной Республики с независимыми государствами Центральной Азии.

дипломная работа , добавлен 30.09.2017


Роль международных структур в обеспечении безопасности в Центральной Азии. Борьба с терроризмом и сохранение региональной стабильности. Сотрудничество России и Китая в сфере безопасности в центрально-азиатских странах. Разрешение региональных конфликтов.

реферат , добавлен 03.09.2016


Основной компонент энергетической политики КНР в Центральной Азии с середины 1990-х гг. Реализация практических шагов КНР по импорту нефти и газа. Факторы, определяющие энергетическую политику данного государства в Центральной Азии, проект нефтепровода.

курсовая работа , добавлен 23.05.2015


Концептуальные основы внешнеполитической деятельности России на постсоветском пространстве. Анализ современной геополитической ситуации в Центральной Азии, основные проблемы региона. Перспективы взаимоотношений между РФ и государствами Центральной Азии.

дипломная работа , добавлен 20.10.2010


Ресурсный потенциал Центральной Азии (ЦА). Интеграционные процессы, протекающие в ЦА. Основные проблемы, препятствующие интеграции в регионе. Сложность в экономическом развитии региона. Безуспешные результаты стран региона по региональной интеграции.

эссе , добавлен 13.12.2016


Военное присутствие США на южном фланге СНГ в среднесрочной перспективе является постоянно действующим фактором геополитического расклада сил в регионе. Асимметричность интересов безопасности России и Соединенных Штатов Америки в Центральной Азии.

Тема: «Особенности развития стран Азии в конце XX - начале XXI вв.».

Наименование работы: «Характеристика особенностей развития стран Азии в конце XX - начале XXI вв.».

Цель: познакомиться с особенностями развития стран Азии в конце ХХ-XXI вв., определить место азиатского региона в мире.

Вопросы к семинару:

1. Страны Арабского Востока. Перечислить страны. Дать анализ внутренней и внешней политики.
2. Юго-Восточная Азия. Перечислить страны. Дать анализ внутренней и внешней политики.
3. Южная Азия. Перечислить страны. Дать анализ внутренней и внешней политики
4. Центральная Азия. Перечислить страны. Дать анализ внутренней и внешней политики.
5. Страны Тихоокеанского региона. Перечислить страны. Дать анализ внутренней и внешней политики.

Задание 1. Пользуясь картой, конспектом лекции заполните таблицу «Азиатский регион»: Страны Арабского Востока, Юго-Восточная Азия, Южная Азия, Центральная Азия, Страны Тихоокеанского региона.

Задание 2. Проанализируйте документ: 1. Из речи Дэн Сяопина

Мы ставим себе цель создать к началу XXI в. общество со средне зажиточным уровнем жизни... Достижение этого уровня означает, что валовой национальный продукт на душу населения должен составить у нас 800 американских долларов... Население Китая возрастет до 1млрд. 200 млн. человек, а ВНП до 1трлн. долларов...

При социалистическом способе распределения жизненный уровень населения увеличиться. Вот почему мы придерживаемся социализма. Без него в Китае невозможно создать общество со средне зажиточным уровнем жизни...

Вопросы к документу: Какую цель ставит Дэн Сяопин перед страной? Что он понимает под средне зажиточным уровнем жизни? Почему связывает его достижение с социализмом?

Задание 3. Ответьте на вопросы, ответ аргументируйте:

1. Почему страны Азии называют «развивающимися»?

2. Почему страны Азиатского региона развиваются быстрыми темпами?

3. Что такое «японское чудо»?

4. Сохранился ли в КНР коммунистический режим? Какую роль Китай играет в мире и в азиатском регионе? Почему?

6. Что означает понятие «исламский мир»?

7. Почему в странах Азии происходит большое количество конфликтов?

8. Как вы думаете, почему ближневосточный конфликт носит затяжной характер? Почему израильтяне и палестинцы не могут прийти к мирному его разрешению?

Контрольные вопросы:

1. Какое место в мировом сообществе занимают страны Азии?

2. Каково отношение РФ к азиатскому региону? Существуют ли между ним связи?

Практическое занятие № 4

Тема: «Африка в конце XX - начале XXI вв.».

Наименование работы: «Составление исторической справки о развитии Африки в конце XX - начале XXI вв.».

Цель: познакомиться с особенностями развития стран Африки в конце ХХ-XXI вв., определить место азиатского региона в мире.

Норма времени: 2 часа.

Место проведения: кабинет 104.

Материально-техническое оснащение рабочего места: тетради.

Литература:

1. Алексашкина Л. Н. Россия и мир в XX - XXI вв. - М.: Просвещение, 2009, стр. 4551,

2. Самыгин П.С. История. Ростов н/Д: «Феникс», 2010, стр. 429- 437.

Интернет-ресурсы: http://istorik.org

Задание 1. Пользуясь картой, заполните таблицу «Африка»: Северная Африка, Восточная Азия, Южная Африка, Центральная Африка, Западная Африка

Задание 2. Пользуясь, конспектом лекции № 1.5. заполните таблицу «Особенности развития стран Африки в конце ХХ начале XXI вв.»

Задание 3. Ответьте на вопросы, ответ аргументируйте:

1. Почему большая часть стран Африки была колониальной?

2. Какие проблемы встали перед странами Африки после провозглашения их независимости?

3. Что общего и отличного между африканскими и азиатскими странами?

4. Как вы думаете, каково отношение стран мирового сообщества к государствам африканского региона?

5. В чем заключается особенность трансформации стран Африки на сегодняшний день?

Должен знать: особенности и основные характеристики развития стран Африки в конце ХХ начале XXI вв.

Должен уметь: приводить примеры, самостоятельно анализировать социально-экономическую, политическую обстановку в странах африканского региона, место стран Африки в мире, оперировать изученными понятиями.

Контрольные вопросы:

1. Какое место в мировом сообществе занимают страны Африки?

2. Почему именно страны африканского региона являются одними из самых отсталых?

Задания на дом:

1) уметь объяснить свои доводы и выводы, принятые решения.

2) Алексашкина Л. Н. Россия и мир в ХХ - XXI вв. - М.: Просвещение, 2009, стр. 54 - 59,

3) Самыгин П.С. История. Ростов н/Д: «Феникс», 2010, стр. 429 - 437.

Интернет-ресурсы: http://lesson-history.narod.ru, заполните сравнительную таблицу «Страны мира на современном этапе развития», подготовьте сообщения на темы, предложенные преподавателем.

Для России Центральная Азия – зона исторически обусловленных интересов, важный партнер по привилегированному сотрудничеству в военно-политической, торгово-экономической и культурно-гуманитарной сферах, а также в деле обеспечения общей безопасности государств Евразии с южного направления.

Со всеми государствами Центральной Азии у России сложились отношения стратегического партнерства, а с большинством из них – союзничества, что предполагает взаимопомощь в случае агрессии или иных существенных угроз безопасности друг друга. Налажен регулярный конструктивный политический диалог на высшем и высоком уровнях. В 2019 году состоялись государственный визит Президента России В.В.Путина в Киргизию (28 марта), официальные визиты в Россию Президента Казахстана К.-Ж.К.Токаева (3 апреля) и Президента Таджикистана Э.Ш.Рахмона (17 апреля). Насыщенными были двусторонние контакты руководства наших стран «на полях» крупных многосторонних мероприятий.

Сохраняется высокая динамика встреч глав внешнеполитических ведомств России и стран ЦА. Министр иностранных дел С.В.Лавров посетил с официальными визитами Киргизскую Республику 3-4 февраля и Республику Таджикистан 4-5 февраля, с рабочими – Туркменистан
5-6 февраля и Узбекистан 2-3 мая.

Активно развиваются межпарламентские связи и «горизонтальное» сотрудничество по линии регионов и экономических операторов сторон. Интенсификации отношений России со странами региона содействует солидная нормативно-правовая база – более 900 двусторонних договоров и межправсоглашений, 70% которых касается сферы экономики.

Наша страна занимает позиции крупнейшего инвестора в ЦА. Накопленные российские инвестиции в этом регионе составляют около 20 млрд долл. США (в т.ч. 47% - ТЭК, 22% - цветная металлургия, 15% - телекоммуникации), работают более 10 тыс. российских и совместных предприятий.

В 2018 г. объем торговли России со странами ЦА суммарно достиг 25,8 млрд долларов США (Казахстан – на 4,2% до 18,2 млрд долл. США; Киргизия – 16,9% до 1,88 млрд долл. США; Таджикистан – 24,6% до 893,9 млн долл. США; Туркменистан – 3,7% до 444,0 млн долл. США; Узбекистан – 20,0% до 4,38 млрд долл. США). Структуру товарооборота, помимо сырьевых позиций, формируют промтовары, сельхозпродукция, продукты химии, нефтехимии, фармацевтики, металлургии, автомобиле- и машиностроения.

Россия оказывает содействие в решении странами ЦА задач устойчивого развития. За период с 2008 г. по 2019 г. его объем составил более 6 млрд долл. США (свыше 4,2 млрд – на двусторонней основе, около 2 млрд – по линии международных организаций, прежде всего ООН).

Российское содействие ориентировано на создание и модернизацию торгово-экономической и промышленной инфраструктуры, развитие здравоохранения и образования, продовольственную и экологическую безопасность государств региона. Посредством «климатического окна» Трастового фонда Россия-ПРООН в целях развития реализуется ряд специализированных проектов в водно-экологической сфере в Киргизии, Таджикистане и Узбекистане.

Межрегиональное сотрудничество со странами Центральной Азии становится одной из профилирующих форм углубления добрососедских отношений. 76 субъектов Российской Федерации развивают динамичные связи с Казахстаном, с Киргизией - 71, Таджикистаном - 80, Туркменистаном - 60 и Узбекистаном - 75.

Ежегодно проводятся межрегиональные форумы и конференции, позволяющие стимулировать взаимовыгодные интеграционные процессы. Такой площадкой с 2003 г. является Форум межрегионального сотрудничества России и Казахстана с участием глав государств (XV Форум состоялся 8-9 ноября 2018 г. в г.Петропавловске на тему «Новые подходы и тенденции в развитии туризма»). Регулярно проводится Конференция по межрегиональному сотрудничеству России и Таджикистана, VII заседание которой состоялось 16-17 апреля 2019 г. в г.Москве. VIII российско-киргизская конференция на тему «Новые горизонты стратегического партнерства и интеграции» прошла 27-28 марта 2019 г. в г.Бишкеке. 2-3 октября 2018 г. в г.Липецке был организован VII Российско-Туркменский экономический форум. 18-19 октября 2018 г. в г.Ташкенте стартовал Форум межрегионального сотрудничества между Россией и Узбекистаном с участием президентов двух стран, 35 субъектов Российской Федерации и 300 российских компаний.

Казахстан и Киргизия, наряду с Россией, Белоруссией и Арменией, являются членами Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Таджикистан и Узбекистан изучают целесообразность развития связей с этим объединением, в том числе в качестве наблюдателя. Россия с целью адаптации к членству в ЕАЭС оказывает экономике Киргизии существенное финансовое и техническое содействие на общую сумму около 200 млн долл. США. С этой же целью за счет средств России в 2015 году создан Российско-Киргизский Фонд развития с уставным фондом 500 млн долл. США. В настоящее время по линии Фонда утверждено и реализуется 1816 проектов на общую сумму 325,1 млн долл. США.

Безвизовый режим (за исключением Туркменистана), безопасность, отсутствие «языкового барьера» обусловливают высокий интерес граждан центральноазиатских стран к российскому рынку труда. По линии властей развивается взаимодействие в области миграционного регулирования, совершенствуется профильная договорно-правовая база. Полезным «почином» явилось подписанное в 2017 г. межправительственное соглашение об организованном отборе граждан Узбекистана для работы в Российской Федерации. Готовится к имплементации подписанное в 2019 г. аналогичное соглашение с Таджикистаном. В стадии проработки такой же межправительственный документ с Киргизией.

На сегодня в Российской Федерации на постоянной основе пребывает более 4 млн граждан стран ЦА. За 2013-2018 гг. ими переведено на родину более 55,2 млрд долл. США. По оценкам ряда экспертов, трудовыми мигрантами создается около 10% ВВП России, что указывает на обоюдовыгодный характер такого взаимодействия.

В российских вузах обучается 172 тыс. студентов из стран региона, в том числе 59 тыс. за счет федерального бюджета. В ЦА функционируют представительства и филиалы ведущих российских вузов: МГУ им. М.В.Ломоносова, РЭУ им. Г.В.Плеханова, МАИ, Российский государственный университет нефти и газа им. И.М.Губкина, НИТУ «МИСиС», НИУ «МЭИ» и др. В мае с.г. в Узбекистане открыт первый на пространстве СНГ филиал МГИМО(У) МИД России. Успешно работают совместные высшие учебные заведения в Киргизии и Таджикистане: Киргизско-Российский Славянский университет и Российско-Таджикский (Славянский) университет. Пользуется популярностью Совместная российско-туркменская общеобразовательная школа им.А.С.Пушкина в Ашхабаде. Прорабатывается вопрос об открытии на территории Казахстана совместного российско-казахстанского университета и общеобразовательной школы. В филиалах российских вузов в центральноазиатских странах готовятся десятки тысяч молодых квалифицированных специалистов. Обучение в русскоязычных школах дает возможность гражданам стран ЦА поступать в вузы России на равных основаниях.

В 2018 г. дан старт пилотному проекту по командированию российских учителей-предметников в таджикистанские общеобразовательные школы. В 2019 г. направлена вторая группа из 48 педагогов. Принято решение согласовать соответствующее межправительственное соглашение. В стадии реализации двустороннее межправсоглашение о строительстве в Таджикистане пяти школ (в гг.Душанбе, Куляб, Худжанд, Бохтар и Турсунзаде) с обучением на русском языке.

Угрозы безопасности для стран Центральной Азии исходят от международных террористических организаций и кризиса в соседнем Афганистане. С террористической угрозой неразрывно связана и наркотическая проблема. Гарантом безопасности в регионе служит российское военное базирование в Таджикистане и Киргизии. Безальтернативное значение сохраняет антитеррористическое и антинаркотическое сотрудничество в ОДКБ, СНГ и ШОС. Правительством Российской Федерации принято решение о выделении Таджикистану более 3,5 млн долл. США на борьбу с наркоугрозой в 2019-2021 гг. В рамках совместного проекта России и Управления ООН по наркотикам и преступности для стран ЦА, Афганистана и Пакистана ведется подготовка «антинаркотических» кадров.

Отношения России со странами Средней Азии в контексте украинского кризиса

«Новая газета» решила изучить, как меняются отношения России со странами постсоветского пространства в свете событий в Украине. Для этого мы пригласили экспертов в области политики и экономики. В последнем выпуске проекта эксперты обозначили основные направления и перспективы развития отношений России и стран Средней Азии в контексте украинского кризиса.

Станислав Притчин, кандидат исторических наук, научный сотрудник Института Востоковедения РАН:

До начала украинских событий отношения Российской Федерации с соседями по Средней Азии складывались по разным направлениям: это сотрудничество в сфере безопасности, это сотрудничество экономическое - Таможенный союз, начинающий работать с 1 января 2015 года, Евразийский экономический союз. Это совместное решение проблем трудовой миграции в том ключе, чтобы создавать условия для легальной миграции, для того, чтобы выводить из тени тех трудовых мигрантов, избыточные трудовые ресурсы из Центральной Азии, которые работают в Российской Федерации. В целом, был достаточно конструктивный диалог с учетом общих вызовов, которые есть: это Афганистан, это рост влияния Исламского Государства, это большое количество граждан Центральной и Средней Азии (и Российской Федерации тоже), которые уезжают сражаться в рядах Исламского Государства.

У каждой из сторон отношения строились по-разному, потому что присутствовало огромное количество внутренних противоречий и конфликтов между сторонами, которые до сих пор не разрешены: это водно-энергетическая проблема, присутствовали проблемы и пограничные, которые до сих пор не решены - например, Ферганская долина - регион, в котором граничат три государства. И, фактически, граница до сих пор не поделена, и ведутся споры, в том числе и доходящие до конфликтов между сторонами. Конечно, Россия как государство, имеющее тесные связи со всеми странами региона, была если не участником, то пыталась модерировать эти конфликты.

Упор в экономическом плане был сделан в первую очередь на сотрудничество с Узбекистаном, как крупнейшим государством Средней Азии. С Туркменией также присутствовало серьезное сотрудничество до 2010 года, в первую очередь, в сфере энергетики, когда Туркмения поставляла порядка 45 млрд. кубометров газа в год. А потом вектор был все-таки сделан Туркменистаном больше в сторону Китая. С Киргизией сотрудничество строилось с точки зрения поддержки Кыргызстана в непростой социально-экономической ситуации, в которой находится государство, в связи с двумя переворотами, которые произошли за последние 10 лет. В том же ключе строились отношения и с Таджикистаном. Есть общие проблемы: наркотрафик, афганский вызов. Конечно, в этом ключе стороны сотрудничали и искали пути для оптимального взаимодействия друг с другом.

Украинский кризис, конечно, стал своего рода водораздельной точкой для международных отношений. Поменялся формат взаимодействия России с западными странами, и для государств, которые с нами соседствуют в Центральной Азии, это было достаточно серьезным вызовом. С одной стороны, здесь присутствует антизападный контекст, потому что страны региона на себе испытали обкатку «оранжевых» технологий, смены режима. В Киргизии, в первую очередь, было 2 революции: в 2005 и в 2010 годах. Была предпринята попытка и в Узбекистане. Поэтому события на Украине и вклад западных стран в участие в перевороте и однозначная поддержка нелегитимных, на первом этапе, властей, были озабоченностью для государств Центральной Азии.

С другой стороны, конечно же, присутствовали, особенно в националистических кругах, опасения, что Россия после украинского кризиса примется за Центральную Азию. Но, по большей части, это необоснованные вещи, потому что никто в центральной Азии, в том виде, в котором это наблюдается на Украине, не угрожал русскоговорящим меньшинствам. Поэтому отношения выстраивались немножко в другом формате, чем у России с Украиной.

Другой момент: конечно же, разные государства по-разному выстраивали свои отношения с Россией, в силу политическим причин. Скажем, Узбекистан и Туркменистан - государства, у которых такая политическая система, которая редко транслирует события, которые могут в той или иной степени повлиять на устойчивость режима или на какие-то идеологические основы государства. Поэтому украинская ситуация, фактически, не присутствовала ни во внутренних заявлениях, ни во внешних. Несколько по-другому вела себя Киргизия: она, в целом, более либеральная, там присутствует множество мнений среди населения, и было множество алармистских высказываний в отношении того, что Россия затем примется и за Центральную Азию, будет использовать методы, которые присутствовали на Украине, в первую очередь в ситуации с Крымом.

Но в политическом отношении мы видим, что отношения не то что бы поменялись, они интенсифицируются. Скажем, Киргизия 23 декабря подписала договор о вхождении в Евразийский экономический союз. И решение это было принято в мае 2014 года, в самый разгар украинского кризиса, что свидетельствует о том, что процесс интеграции идет, и украинский кризис не влияет на наше долгосрочное сотрудничество.

Так же развиваются отношения с Узбекистаном. Обсуждаются перспективы сотрудничества в области безопасности, в первую очередь, в отношении афганского кризиса. Обсуждаются экономические вопросы сотрудничества, потому что не исключается, что к Евразийскому экономическому союзу присоединится Таджикистан, и тогда Узбекистан все равно в той или иной степени должен будет выстраивать сотрудничество с Евразийским экономическим союзом в качестве партнёра по диалогу. Какую-то форму в той или иной степени необходимо будет искать, потому что Узбекистан и его внешняя торговля во многом ориентированы на партнеров по постсоветскому пространству и соседей по региону.

Если говорить о ближайшей среднесрочной перспективе - конечно же, у нас есть общий, магистральный тренд: это развитие ситуации в Афганистане. Сейчас под наибольшим ударом находится Туркменистан, имея протяженную границу с Афганистаном. Приграничные районы Туркменистана подвергаются нападениям со стороны боевиков. И в случае негативного развития ситуации в Афганистане, первым под удар попадает Таджикистан, потому что также имеет одну из самых длинных границ с эти государством. И, естественно, для Узбекистана и Киргизии, которые примыкают непосредственно к региону, тоже очень важен вопрос безопасности.

Поэтому в этом ключе, скорее всего, будет активизация сотрудничества, координация в рамках ОДКБ, на двухсторонней основе. Ведутся учения, усиливается база в Канте, которая расположена недалеко от Бишкека. Я думаю, что также будет усиливаться координация по противодействию тем боевикам Исламского Государства, которые буду возвращаться в Центральную Азию после участия в боевых действиях на стороне ИГИЛ в Ираке.

Экономический тренд - скорее всего, будет продолжено тесное сотрудничество в рамках Евразийского экономического союза, даже несмотря на глобальные санкции в отношении России. Сотрудничество продолжается, продолжается поиск выработки оптимальной формы взаимодействия в рамках интеграционного процесса. Также мы можем говорить о том, что есть перспективы для дальнейшего расширения Евразийского союза за счёт Таджикистана и более тесного сотрудничества с Узбекистаном.

Дмитрий Арапов, член Всероссийской ассоциации востоковедов, доктор исторических наук, профессор исторического факультета МГУ:

Туркменистан в последние годы ведет себя особенно отстранённо. У него позиция нейтралитета. Поэтому все заявления туркменского руководства носили очень сдержанный характер. Они в стороне. И у Туркменистана нет спорных границ, территориальных конфликтов с Россией, и он не вмешивается.

С другой стороны этого региона находится Кыргызстан, где, наоборот, очень сложно: бедность большая, острейшие конфликты между югом и севером Киргизии, выброс огромного количества населения на север, для заработков. Насколько я знаю, киргизы, во всяком случае, киргизское руководство, отнеслось позитивно к тому, что произошло. Во всяком случае, они не осудили. Но надо понимать, что у них крайне внутреннее неустойчивое положение, поэтому едва ли можно говорить о том, что Киргизия как-то сможет вмешаться.

И киргизское руководство совершенно не хочет портить отношения с Россией, поэтому понимает, что в этой ситуации их мигрантов могут послать обратно в Киргизию. А зачем им это надо? Что с ними делать?

Посередине находятся две республики, где тоже очень сложная ситуация. Во- первых - Узбекистан. Это самая крупная, значительная республика, где у власти находится сильный лидер - Ислам Каримов. Который, насколько можно понять, отношения с Россией портить не хочет, и я не слышал, чтобы они как-то по поводу Украины высказывались.

Рядом существует Таджикистан, где у власти находится Рахмон, где тоже довольно жесткий режим. Что объединяет Узбекистан и Таджикистан? Это то обстоятельство, что эти территории непосредственно граничат с Афганистаном, где немцы ушли, американцы оставили 10 тыс. человек и ушли. И то обстоятельство, что некому будет удерживать талибов от движения на север. Поэтому, в этой ситуации и Ташкент, и Душанбе не будут портить отношения с Россией. Поддерживать кого? Что? Возврат Крыма? Ну, это практически безнадежно. Требовать прекращения ситуации в Донбассе - они в это не полезут. Допустим, восторга это все у них не вызвало, но это уже произошло. И в этой ситуации одно дело - осуждать позицию России в Уругвае, а другое дело осуждать позицию России, когда вы совсем рядом находитесь.

Центральная Азия занята своими проблемами, например, огромным количеством конфликтов, территориальных споров между этими республиками. Например, в Ферганской долине 286 спорных точек границы. И здесь граница между киргизами и узбеками, между узбеками и таджиками, между таджиками и киргизами.

Конечно, там есть свои различия, но вот в данном вопросе я таковых не вижу. Во-первых, Украина далеко, а вот общая граница с Афганистаном есть. Здесь это вопрос системы приоритетов.

Александр Салихов, кандидат исторических наук:

Отношения между Российской Федерацией и странами Центральной Азии после распада Советского Союза в различные периоды были неоднозначными, так же как и отношения государств Центральной Азии между собой. Если мы говорим о взаимоотношениях, к примеру, Российской Федерации с Республикой Таджикистан, то здесь следует вспомнить, что практически сразу после распада Советского Союза на территории Таджикистана началась гражданская война, и в разрешении этого конфликта Россия сыграла колоссальную роль.

Отношения с другими государствами у России складывались следующим образом: сразу после распада Советского Союза часть республик приняло курс на практически полное прекращение взаимоотношений с Россией. Это было обусловлено рядом как местных, так и геополитических факторов. К примеру, независимый Туркменистан сразу принял курс на частичную изоляцию от внешнего мира, что было представлено в качестве принятия определенных законов, например, Туркменистан и по сей день является государством, которое не входит ни в какие военно-политические блоки и альянсы. В соответствии с документами, принятыми в этой республике, Туркменистан имеет нейтральный, внеблоковый статус.

Если мы говорим об Узбекистане, то в 90-х годах Узбекистан сделал попытку ориентации на различные крупные государства. В данном случае можно говорить и о США, и о Турции, и даже о Южной Корее. Достаточно мощный промышленный скачок, произошедший в Узбекистане в середине 90-х годов, был обусловлен большими инвестициями Южной Кореи в определенные отрасли узбекской экономики.

В отношениях с Кыргызстаном Российская Федерация вела себя достаточно грамотно и в течение длительного времени это была одна из самых близких к России центрально-азиатских республик. К величайшему сожалению, на протяжении ряда лет Кыргызстан потрясали так называемые «цветные революции».

Достаточно большой скачок в отношениях произошел с началом американской операции в Афганистане. США сделали все, чтобы попытаться сначала превратить центрально-азиатские государства в плацдарм для обеспечения и ведения войны в Афганистане, а затем там закрепиться. В ходе Афганской кампании, американские военные базы появились в Кыргызстане, в Таджикистане и была сделана попытка сделать аналогичную базу в Узбекистане. В конечном итоге России, с помощью своих коллег по СНГ, удалось минимизировать американское влияние в данном регионе, ну, до определённой степени, конечно. В настоящее время американские базы либо закрыты, либо находятся в небольшом по численности состоянии.

Взаимоотношения между центрально-азиатскими государствами, опять же, в разное время варьировались от очень дружественных до практически враждебных. В период 90-х годов мы наблюдали устойчивое сближение Кыргызстана с Казахстаном, что было даже подкреплено родственными связями между руководителями двух этих государств. В то же время, на почве территориальных претензий, различных политических столкновений, были случаи, когда ряд центрально-азиатских государств практически находился в состоянии войны друг с другом. Например, те же Таджикистан и Узбекистан в начале 90-х годов по ряду причин находились если не в состоянии открытого боестолкновения, то, скажем так, экономические связи были достаточно сильно прерваны.

Все эти процессы протекали не только на основе каких-то решений местных властей, но и с многочисленными попытками направить вектор политики этих государств в ту или иную сторону с помощью сил и средств извне. Здесь мы можем говорить и об американском влиянии, и о турецком влиянии, и о попытке усиленной исламизации со стороны ряда арабских государств.

В настоящее время центрально-азиатские государства, пройдя двадцатилетний период своей самостоятельности, пришли к определенным выводам, которые позволяют нам говорить о том, что, в принципе, ориентация на Россию здесь, при правильной политике со стороны России, будет усиливаться.

Если мы говорим об изменении вектора в ходе событий на Украине, то здесь центрально-азиатские государства в очередной раз показали, что связь с Россией для них в ряде случаев значительно важнее, чем все остальные события, которые происходят в мире. На фоне трагедии, которая разворачивалась на Украине в 2014-м году, мы видим обратный процесс интеграции на постсоветском пространстве, когда СНГ имеет некую тенденцию к дальнейшей трансформации.

Смотрите, что получается: создание Таможенного союза и единого экономического пространства привело к тому, что центрально-азиатские государства стремятся занять место в этом Таможенном союзе. Если мы говорим о последней встрече глав государств СНГ, то дорожная карта для Киргизии уже разработана, соответственно Кыргызстан следом за Казахстаном, должен попасть в Таможенный союз. При этом остальные государства, которые являются наблюдателями или участниками Евразийского экономического пространства, не исключают своего участия в Таможенном союзе. В данном случае, мы можем констатировать лишь то, что Туркменистан, опять же в силу своего внеблокового статуса, пока не принял окончательного решения.

РЕГИОНАЛЬНЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ

КОНФЕССИОНАЛЬНЫЙ ФАКТОР В ОТНОШЕНИЯХ РОССИИ СО СТРАНАМИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

Алексей Малашенко

Принято считать, что влияние религиозного фактора на межгосударственные отношения вторично. Так оно и есть на самом деле, хотя бы в силу того, что в большинстве стран в соответствии с их конституциями религия отделена от государства и, как правило, таким образом, "выведена" из сферы политических отношений. Секуляристская тенденция является доминирующей, а религия объявлена "частным делом" индивида. Однако признание вторичности религиозного фактора для межгосударственных отношений не должно приводить к его полному игнорированию, ибо это выглядит столь же некорректно, сколь и его абсолютизация.

Принцип отторжения религии от политики систематически нарушается вторжением в эту сферу клерикалов, апелляцией к ней светских сил. Это характерно для всех конфессий, но, пожалуй, более всего - для ислама, которому уже на уровне изначальных догматических установок свойственно единство мирского и духовного. Политика же оказывается той сферой, в которой происходит реутверждение обусловленных религией традиционных нормативов, регламентирующих поведение индивида, влияющих на формы его социализации, а в конечном счете, и на отношения в обществе. (По мнению французского исследователя Жилля Кепеля, "формирование нового религиозного дискурса происходит не ради его адаптации к секулярным ценностям, но для того, чтобы вернуться к священному обоснованию общественного устройства".)

Такой подход оказывается созвучным часто критикуемой концепции (отнюдь не эвристичной) американского политолога Сэмюэля Хантингтона о противостоянии, даже столкновении цивилизаций, которое произойдет в форме "схватки" между государствами и политическими коалициями, которые в наиболее бескомпромиссной форме аккумулируют в себе специфику мировых цивилизаций (в первую очередь исламской и христианской). Трудно согласиться с перспективой такого столкновения, однако сам тезис Хантингтона об органической зависимости эволюции общества, а следовательно, и его политики от его конфессиональной традиции является продуктивным.

Исторический опыт свидетельствует, что постоянная апелляция к цивилизационным ценностям наиболее заметна на "стыке" цивилизаций: при этом речь может идти о постоянном, длительном соседстве носителей различных культур, об их противостоянии, вплоть до вооруженного конфликта, наконец, о распространении одной цивилизации на территории другой.

Мнение об усилении воздействия религии на общественную жизнь и политику особенно часто высказывается в связи с зоной "мусульмано-христианского пограничья", которая включает в себя Россию и страны Центральной Азии.

Внешне в отношениях между ними конфессиональный аспект почти не проявляется. Более того, упоминание воздействия на эти отношения, например, исламского фактора выглядит надуманным. Не известно ни одного высказывания сколько-нибудь влиятельного из ныне действующих политических лидеров, который обусловливал бы отношения между Россией и, например, Узбекистаном или Таджикистаном конфессиональной принадлежностью большей части их общества. Как не существует и ни одного официального документа, в котором бы по тому или иному случаю фиксировалась религиозная принадлежность государств, их подписывающих.

Отношения между Россией и бывшими советскими республиками Средней Азии строятся на прагматической основе, исходя из национальных - экономических и политических - интересов.

Так каким же образом проявляется в отношениях между ними конфессиональный фактор?

Прежде всего еще раз отмечу, что речь идет все-таки об отношениях между государствами, большая часть общества которых принадлежит к различным конфессионально-культурным пространствам. Уже одно это оказывает - пусть и косвенное, ограниченное - воздействие на геополитические ориентации, на восприятие обществом, политической и культурной элитой страны и народа-соседа.

Взаимное видение Центральной Азии и России имеет немало нюансов. С одной стороны, сосуществование в рамках единого государства - Российской империи и особенно Советского Союза - безусловно, сближало народы, способствовало формированию у людей некоторых близких или даже общих стереотипов мировосприятия. Этому способствовали закрытый характер советской системы, практически лишившей своих граждан возможности устойчивого вне пределов СССР общения как с носителями западно-христианской, так и мусульманской культур; унифицированная система образования, ориентированная на закрепление в первую очередь среди местной интеллигенции прорусской культурной ориентации; внутренние миграции, смешанные браки и многое другое. Отдельно следует сказать о жестко навязывавшейся обществу официальной идеологии, в которой, начиная с 1970-х гг., обозначилась установка на создание новой общности "советского народа", у составляющих этносов которого принадлежность к своей традиции отодвигалась на второй план и сводилась к "этнографическим частностям".

Наконец, о религии. Государственный атеизм хотя и не достиг свой главной стратегической цели - создания безбожного государства и полного отторжения населения от его конфессиональной традиции, тем не менее способствовал распространению (в особенности среди образованных слоев, а также бюрократии) индифферентности к религии, что также стало одной из черт усредненного советского человека и в целом советского общества.

С началом горбачевской перестройки, постепенной демократизации и особенно после распада СССР и образования в Центральной Азии независимых государств происходит религиозный ренессанс, главной чертой которого является трансформация массового и индивидуального сознания: человек начинает - кто более, кто менее - осознавать свою конфессионально-культурную принадлежность, сопричастность к одной из цивилизаций (в данном случае - к христианской или мусульманской). В известном смысле эта тенденция характерна и для всего общества, которое, разумеется, с определенными поправками начинает ощущать свою принадлежность к христианскому или мусульманскому миру. Центральноазиатские государства и Россия оказываются в разных цивилизационных анклавах, отношения между которыми, как известно, далеко не всегда были безоблачными, а элементы взаимного недопонимания и предубеждения присутствуют и по сей день. (Если бы это было не так, то вопрос о исламско-христианском диалоге давно утратил бы свою актуальность, в том числе и политическую.)

Разумеется, Россия и Центральная Азия существуют и взаимодействуют не только в системе цивилизационных координат. Существуют и иные геополитические, идеологические парадигмы, в которых их местоположение в мировом сообществе менее обусловлено конфессиональной принадлежностью. К этому можно добавить близкую России идею "большой Европы", идеи евразийства, "Шелкового пути", которые в чем-то оппонируют конфессиональной принадлежности России и ее соседей. Однако в любом случае полностью абстрагироваться от воздействия конфессионального фактора на гео- и просто политические ориентации и пристрастия России и Центральной Азии, как уже отмечалось, недальновидно.

Присутствие конфессионального фактора в отношениях между Россией и Центральной Азии обнаружилось сразу же после подписания в декабре 1991г. известных соглашений в Беловежской пуще, после которых обозначились контуры (несостоявшегося) единства славянских республик - России, Украины, Белоруссии, союз которых, как в то время отмечалось некоторыми журналистами, зиждился, помимо этнического, еще и на конфессиональном (православном) единстве. О среднеазиатских республиках "забыли", писали в то время газеты. Однако по прошествии короткого времени они напомнили о себе, пытаясь наладить внутрирегиональные связи и создав впоследствии региональное объединение - Центральноазиатский союз, в основе которого, помимо политических и экономических интересов, виделись контуры конфессиональной общности.

Встреча пяти президентов среднеазиатских государств состоялась в столице Туркмении Ашхабаде 12 декабря 1991 г. т.е. спустя четыре дня после подписания Беловежских соглашений. Она стала (в то время мало кем замеченным) рубежом в отношениях между Средней Азией и Москвой, после которого местные лидеры по существу впервые были вынуждены задуматься о самостоятельном будущем своих стран.

В начале 1990-х, когда о Центральной Азии говорили преимущественно как о едином, гомогенном по многим параметрам (принадлежность, за исключением Таджикистана, к тюркам, общая история, пребывание в составе СССР) регионе, ислам хотя бы на уровне риторики играл определенную интегрирующую роль.

К тому же после распада СССР искать новые ориентиры центральноазиатские республики побуждала откровенно индифферентная позиция к ним первого поколения российских демократов, включая первого премьера России Егора Гайдара. Первоначально одним из наиболее естественных ориентиров представлялись мусульманские страны, которые были "ошеломлены" мгновенным исчезновением СССР и неожиданным вхождением в мусульманский мир сразу нескольких государств.

Государства Центральной Азии возлагали надежды на то, что сотрудничество с арабскими странами, Турцией, Ираном, Пакистаном станет одним из ключевых средств преодоления экономического кризиса, откроет им путь в международное мусульманское сообщество. Конечно, даже в тот период центральноазиатские политики исходили из чисто прагматических соображений. Но нельзя не признать и того обстоятельства, что некоторые из них были - каждый по своему - очарованы романтизмом исламской солидарности, подвержены искушению уверовать в ее силу. "Религиозный фактор, - осторожно замечает казахский ученый Алма Султангалиева, - оказывает косвенное воздействие на государственную политику...Традиционная значимость ислама и его символики в различных сферах социально-политической, в том числе внешнеполитической жизни этих стран является общеизвестным фактом".

Кое-кто действительно уверовал, что процветающее государство можно создать, опираясь на советы и консультации турецкого технократа и саудовского улема или даже иранского аятоллы. Символично, что уже в конце 1991 г. таджикский официоз "Народная газета" в своей передовице отмечал, что, по словам президента Узбекистана Ислама Каримова, "образцом государственного устройства для Узбекистана станет Турция", а "Таджикистан явно тяготеет к Ирану", с чем "европейскому населению придется считаться".

В начале 1990-х в Центральной Азии стремительно увеличивалось число мечетей, исламских школ и институтов, шло проникновение радикальной исламской идеологии. Росло самоощущение перехода из советской или постсоветской политической ипостаси в мусульманскую. Былая "советскость" центральноазиатских республик и осознание ими себя частью мусульманского мира становились антитезами. Это неизбежно отражалось на отношениях между Россией и ее южными соседями. Тем более что в самой Российской Федерации становилось правилом хорошего тона вспоминать о православии чуть ли не как о главном источнике "русской идеи". Президент Узбекистана Ислам Каримов в мечети и российский президент Борис Ельцин в церкви со свечой в руке выглядели уже не как бывшие секретари Коммунистической партии, но как главы соответственно мусульманского и христианского государств. И не учитывать этого обстоятельства оба они (как и их окружение) уже не могут. Как нельзя игнорировать тот факт, что президенты центральноазиатских государств приносили присягу на Коране.

В том, что принадлежность к разным конфессиональным традициям стала фактором взаимоотталкивания России и Центральной Азии, нет ничего удивительного. К тому же здесь имеет место "феномен реактивности": в течение целых поколений население этих республик "отучали" от ислама, пытаясь привить людям неприязнь к собственной религии, отделить светские традиции от религиозных. Слишком много было раздражающих коренное население официальных и негласных запретов на отправление религиозных обрядов.

Религиозное возрождение в Центральной Азии связано с пробуждением национального самосознания, которому обязательно сопутствует рост националистических настроений. Одни видят в религиозном ренессансе составную часть крепнущего национализма. Для других "реисламизация" и национализм - два самостоятельных феномена, могущих как действовать в одном направлении, так и противостоять друг другу.

Можно, пожалуй, согласиться с мнением российского востоковеда Алексея Васильева, который считает, что "со стороны среднеазиатских государств антирусский национализм и ислам действуют в худшем случае в направлении конфронтации с Россией, в лучшем - просто отдаления от нее". Иными словами, их векторы действуют однонаправленно.

Разумеется, воздействие ислама на общество в разных странах различно. В Таджикистане и Узбекистане оно значительно сильнее, чем в Казахстане и Киргизии. К тому же ислам по целому ряду причин (наличие русскоязычного населения, противоречивые и даже взаимоисключающие трактовки его роли в обществе и политике) пока не является фактором национальной (национально-государственной) консолидации. Но тем не менее динамика второй половины 90-х гг. свидетельствует о его возрастающей роли, в том числе в относительно менее исламизированных Казахстане и Киргизии.

Принадлежность центральноазиатских стран к мусульманскому миру, их участие в его организациях, в том числе в таких, как Организация Исламская Конференция, куда они были приняты в 1995 г., налагает на них известные солидаристские обязанности, выполнение которых может приводить к внешнеполитическим осложнениям с Россией. В наибольшей степени это проявилось в ходе югославского кризиса, когда правящие центральноазиатские элиты в лучшем случае заявляли о своем нейтралитете, а порой и принимали сторону боснийцев, албанцев против союзной с Россией Сербии. Причем, если среди правящих элит Казахстана и Киргизии было распространено мнение о необходимости поддержки антисербской позиции Запада, то в Узбекистане, Таджикистане, в участвующей в правительственной коалиции Объединенной таджикской оппозиции акцент делался именно на поддержку боснийских и албанских (косовских) мусульман-единоверцев. Заметим, что это имело место в условиях, когда поддерживавшая косовских сепаратистов Албания фактически самоопределилась именно как мусульманское государство и всячески ориентировалась на мусульманский мир, получая экономическую поддержку от Турции, Египта, Кувейта, Саудовской Аравии.

Интересно, что на рубеже 80-90-х и в начале 90-х гг. идея исламской солидарности практически никак не проявилась в позиции центральноазиатских республик в карабахском конфликте между христианской Арменией и мусульманским Азербайджаном. Существует мнение, что это обстоятельство стало одной из главных причин охлаждения отношения между мусульманами по обе стороны Каспийского моря.

(В скобках замечу, что от курса Москвы в косовском конфликте дистанцировались и российские мусульмане. Недоумение российской политикой в Югославии выразили глава Республики Татарстан Минтимер Шаймиев, президент Ингушетии Руслан Аушев. Недовольство высказывали и представители мусульманского духовенства, в том числе председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин.)

И все-таки не следует упрощать ситуацию, говоря, что "исламский фактор" есть только фактор отторжения Центральной Азии от России. В некоторых случаях он может действовать в противоположном направлении, т.е. способствовать сближению между ними. Возникновение такой ситуации провоцируется активностью исламских радикалов, грозящей стабильности как России так и Центральной Азии. Об исходящей от радикального ислама опасности для правящих режимов говорят уже с начала 90-х гг.

С момента же прихода к власти в Афганистане в 1996 г. движения "Талибан" эта угроза, с точки зрения местных правящих элит, стала вполне осязаемой. Именно возможность экспансии исламского радикализма на север побудила их обратиться за поддержкой к России. В 1996-98 гг. в ходе встреч между Ельциным и президентами центральноазиатских государств вопрос взаимодействия с целью противостояния талибам дебатировался весьма активно. Среди политиков и специалистов как России, так и на Западе распространено мнение, что угроза со стороны радикального ислама Узбекистану и, в меньшей степени, Киргизии будет способствовать упрочению их отношений как с Россией, так и с Западом. Показательно, что президенты обоих государств недвусмысленно подчеркивают, что именно они являются форпостом на пути экспансии исламского фундаментализма.

Общность взглядов России и центральноазиатских государств на исходящую от исламских радикалов опасность обусловлена не только (а теперь уже и не столько) событиями в Афганистане, но и активностью внутренних исламистов. В наибольшей степени этим обеспокоены Узбекистан, на востоке которого в Ферганской долине сложилась влиятельная оппозиция, Киргизия, где также идет процесс формирования такой оппозиции. "Узбекистан (в борьбе против исламских радикалов. - А.М.) ждет помощи от России", - считает ташкентский аналитик Сергей Карелин. И если по форме позиция Карелина выглядит жесткой, то по сути здесь что-либо трудно возразить, если, конечно, под Узбекистаном он подразумевает нынешнюю правящую элиту.

Что касается Таджикистана, то здесь положение более сложное: с одной стороны, президент Эмомали Рахмонов и его сторонники опасаются радикального ислама, а с другой - входящая в правительственную коалицию ОТО сама исповедует фундаменталистскую идеологию. Думается, что для светской части таджикского руководства поддержка России против религиозного экстремизма служит своего рода гарантией против нажима со стороны "внутренних исламистов". В свою очередь, ОТО и ее союзники видят в российском присутствии средство против излишнего давления на нее со стороны афганских талибов.

В 1998 г. в результате переговоров Ельцина и Каримова возникла идея создания тройственного союза в составе России, Узбекистана и Таджикистана. Посол Узбекистана в России Шахмансур Шахамилов отмечал тогда, что "Узбекистан готов развивать двусторонние отношения с Россией в области оборонной политики, в том числе в военно-техническом сотрудничестве, с целью предотвращения возможных военных угроз своей национальной безопасности". По разным причинам стремление заключить такой союз не имело впоследствии формального продолжения и не увенчалось подписанием соответствующего договора. К тому же на протяжении 1998 г. в Ташкенте возникала надежда на улучшение отношений с талибами, что привело к снижению его заинтересованности в объединении усилий с Россией по борьбе против исламского экстремизма. Однако идея обращения к России за содействием в отражении исламского радикализма по-прежнему остается востребованной.

В 1999 г. ее актуальность была подтверждена сразу несколькими событиями. Во-первых, февральскими взрывами в Ташкенте, в которых местная власть обвиняет мусульманских фанатиков, прежде всего узбекский филиал международной исламской организации "Хезби Тахрири исломия". Во-вторых, вторжением в августе в Баткенский район Киргизии группы исламистов, руководимых выходцем из Ферганской долины Джумой Ходжиевым (Намангани) и захват ими большого числа заложников, включая командующего внутренними войсками Киргизии Анарабека Шамкеева и четырех японских геологов. Наконец, в-третьих, - конфликтом на российском Северном Кавказе, в ходе которого главным противником федеральных войск также были объявлены исламские экстремисты и террористы.

Таким образом, возникла ситуация, при которой у государств Центральной Азии (озабоченность событиями в Киргизии выразило казахское руководство) и России появился общий противник - исламский радикализм. Тем более что известен не один случай присутствия в составе чеченских сепаратистских формирований выходцев из Центральной Азии и наоборот - участие в политических и боевых акциях в Узбекистане, Таджикистане и Киргизии чеченцев и дагестанцев. В этой связи следует отметить, что успешные с военной точки зрения действия российских войск против выступающих под лозунгом джихада чеченских сепаратистов в 1999 г. (в отличие от проигранной ими кампании 1994-96 гг.), несомненно, способствовали росту авторитета России в глазах центральноазиатских руководителей, которые поверили в способность российского государства противостоять исламским радикалам.

В целом складывается достаточно парадоксальная ситуация. С одной стороны, в Москве и центральноазиатских столицах летом и осенью 1999 г. в унисон осуждали религиозный экстремизм, зато с другой - в Центральной Азии опасались оказаться "отверженными" от мирового, как западного, так и восточного (мусульманского), общественного мнения, критиковавшего чрезмерную жестксть, даже жестокость действий России против северокавказских сепаратистов. Поэтому позиция стран Центральной Азии, прежде всего Таджикистана, Узбекистана и Киргизии,выражала двойной стандарт.

Сравнительно умеренная в отношении российской политики в Чечне позиция центральноазиатских стран неожиданно оказалась созвучной подходу Организации Исламская Конференция, делегация которой во главе с ее спикером - министром иностранных дел Ирана Камалем Харрази в декабре 1999 г. посетила Москву и побывала на Северном Кавказе. В ходе визита Харрази (а как известно, у России с Ираном в 90-е гг. сложились достаточно дружественные отношения) фактически лишь "пожурил" Москву за излишне жесткое ведение военных действий, в итоге признав, что чеченский конфликт является внутренним делом России.

Если применительно к религиозному радикализму можно говорить о своеобразной амбивалентности исламского фактора в российско-центральноазиатских отношениях, то она пропадает, когда речь заходит о проблеме русскоязычного (попросту говоря, русского) меньшинства.

Конечно, фактор конфессионального различия коренного и "некоренного" населения менее бросается в глаза, чем, например, вопросы, касающиеся статуса русского языка, что является предметом обсуждения в рамках двусторонних российско-центральноазиатских отношений. Однако не учитывать того, что проживающие в регионе русские испытывают дискомфорт от мусульманского культурного окружения, нельзя. В этих условиях испытываемое русскими чувство оторванности от своей историко-культурной традиции становится особенно обостренным. Тем более что в ходе исламского возрождения они начинают ощущать нечто вроде культурной изоляции, что неизбежно, поскольку мечеть становится недоступным для них местом культурной и духовной социализации.

Их ответ на "исламский вызов" может заключаться в обретении своей конфессиональной идентичности, что подразумевает оживление активности вокруг Православной Церкви. Как вариант - причем весьма вероятный - возникает интерес русского населения к т.н. нетрадиционным религиям - баптизму, иеговизму, различным восточным культам.

Возникает вопрос: насколько местная Православная Церковь готова стать таким очагом интеграции, и насколько она может получить в этом поддержку Московской патриархии? Похоже, что православное духовенство Центральной Азии остается пассивным, аполитичным и к тому же конформистски настроенным относительно руководства "своих" стран. И это вполне понятно поскольку вмешательство в политику может усложнить его собственное положение, а также положение РПЦ.

Тем не менее у Церкви сохраняются возможности обнаружить заботу о своей пастве, если верующие обращаются к ней за помощью. Известно, что в конце 1990-х гг. в РПЦ высказывалась мысль, что на Северном Кавказе, где в результате затянувшегося между Москвой и Грозным конфликта положение не покинувшей пределы Чеченской Республики части русского населения стало чрезвычайно тяжелым, при отсутствии нормальных контактов между российским и чеченским руководством именно Церковь способна взять на себя миссию защиты интересов русского меньшинства. В Чечне этого так и не произошло. Однако данная идея может быть актуальна для некоторых стран СНГ, где происходит систематическое ухудшение положения русских.

К тому же в поддержке со стороны Церкви могут быть заинтересованы отдельные светские организации и группы, которые выступают за консолидацию русского населения против ущемления его прав. В особенности это характерно для Казахстана, где действует бывшее влиятельным в середине 90-х славянское общественное движение "Лад". В том же Казахстане некоторые православные священнослужители оказывают поддержку казачьему движению, которое, как правило, занимает более непримиримую, чем остальное русское население, позицию по отношению к власти. В 1994 г. один из священников получал от казахстанских властей неоднократные предупреждения в связи с провоцированием им межнациональной и межконфессиональной розни.

Нельзя исключить полностью того, что при возможном обострении отношений между некоторыми центральноазиатскими государствами и Россией последняя, под влиянием внутренних националистических сил, попробует разыграть конфессиональную карту, выступить защитницей прав единоверцев. Тем более что лозунг конфессиональной общности неожиданно широко использовался Россией в ходе косовского конфликта в 1999 г. В то время о необходимости поддержать единоверцев-сербов говорили не только национал-радикалы, но представители кремлевской администрации, а также иерархи РПЦ.

Разумеется, РПЦ согласовывает и, безусловно, будет и впредь согласовывать свою пастырскую деятельность в Центральной Азии с политикой российских властей. Однако сегодня она вряд ли остается, как это было при советской системе, всего лишь заурядным интерпретатором светской администрации. В условиях демократизации (на российский манер) общества у Церкви появились возможности действовать автономно от власти. Не говоря уже о том, что многие в РПЦ поддерживают оппозиционные нынешнему режиму националистические партии и движения, которые в своей практике и идеологии выступают защитниками русских за пределами России.

Все это создает объективные предпосылки для потенциальной ангажированности в будущем конфессионального фактора в отношениях между Россией и Центральной Азией.

Усилению воздействия конфессионального фактора способствует процесс ретрадиционализации (или архаизации) центральноазиатского общества, что оказывает и будет оказывать нарастающее влияние на общественное сознание, на социально-политические и культурные ориентации его элит. Ретрадиционализация является данностью, доминирующей на рубеже XX - XXI вв. тенденцией, чертой эволюции Центральной Азии. И даже с учетом модернизаторских настроений вестернизированной элиты, составляющей незначительную часть политических и культурных верхов, "традиционалисты" в наибольшей степени будут определять социальные и политические реалии стран региона.

Конечно, внешнеполитические приоритеты будут формироваться на основе прагматических интересов, однако, во-первых, даже такие интересы нуждаются в определенном идеологическом обрамлении; во-вторых, нельзя игнорировать менталитет людей, определяющих внешнеполитический курс. (Так, например, пришедшие к власти в 1979 г. в Иране аятоллы, особенно в начале своего пребывания у власти, также зачастую руководствовались не одними лишь прагматическими задачами, но также и иррациональной верой в конечную истинность исламских установок.)