Научное и обыденное познание. Наука и обыденное познание

Обыденное знание является неотъемлемым и довольно значимым элементом познавательной деятельности. Оно представляет собой основу, обеспечивающую базовую систему представлений человека о повседневной реальности. Такое знание, опираясь на здравый смысл и повседневный опыт человека, служит для его ориентации в реальной действительности.

Обыденное знание выступает как знание жизненно-практическое, не получившее строгого концептуального, системно-логического оформления.

По своей природе обыденное знание представляет собой весьма сложную, многоплановую систему. Все теоретические трудности по выявлению его природы объясняются тем, что оно не имеет четко выраженной структуры в отличие от научного знания Основное место в обыденном знании отводится практическим знаниям, своим источником обыденные жизненно-практические знания имеют массовый и индивидуальный жизненный опыт. Именно «на основе обыденных знаний создается образ мира, общая картина мира, вырабатывается схема повседневной, практической деятельности».

Обыденное знание связано с принципом предварительного понимания, который заключается в том, что понимание всегда опирается на некоторые нерациональные и не вполне осознаваемые «предзнания» и «предсуждения», выступающие его основой.

Предварительное понимание или предпонимание определяется традицией, предрассудками, личным опытом человека и т. п. В обыденном знании образы формируются в единстве рациональных и иррациональных компонентов. Обыденное знание носит открытый характер, обладает неполнотой знаний, но вместе с тем является незаменимым и необходимым в повседневной жизни. Именно в таком знании находят выражение повседневные феномены. Повседневность воспринимается часто как видимое, но незамечаемое.

К сущностным чертам обыденного знания, отражающим его специфику, относят: прагматичность (особая напряженность сознания, связанная с целедостижением), а, следовательно, рецептуальность и стандартность; интерсубъективность (повседневное знание возникает и формируется лишь в процессе коммуникации, в постоянно возобновляемом контакте между людьми); интерпретацию и реинтерпретацию (в нем все толкуемо, прочитывается и перечитывается, создаются различные варианты понимания, прибывают и убывают смыслы)

Обыденное знание играет смыслообразующую роль: организуется особое смысловое поле в соответствии с поставленными коммуникативными целями, спецификой целевой аудитории, ее системой знаний, умений, верований и т. д. - то есть идеологией.

Рациональность обыденного познания: здравый смысл и рассудок

Обыденное познание - житейское, практическое, базирующееся на повседневной деятельности, бытовой сфере жизни человека. Оно является несистематизированным, конкретным. В связи с тем, что, как отмечалось, обладающей рациональностью признавалась долгое время только научное познание как высший вид познания, способный к постижению истины, то закономерно, что попытками философски осмыслить феномен обыденного познания исследователи заинтересовались достаточно недавно.

Также обыденное познание изучается в связи с понятием «повседневность». При этом есть несколько вариантов его трактовки. Как отмечает И.Т. Касавин, англо-французская и американская традиция в целом исходит из позитивной интерпретации повседневности как здравого смысла.

В немецкой теории преобладает негативная оценка, которая в то же время соседствует с попыткой позитивного осмысления (к примеру, «жизненный мир» у Гуссерля).

В XX в. многие гуманитарные науки стали активно использовать термин «повседневность», в частности лингвистика, этнология, психология, социология и др. При этом в исследуемом виде познания в достаточной мере силен рациональный компонент, а также присутствует структура - композиционность, о чем пишет, например, Ю.Ю. Зверева .

Данная сфера заслуживает особого рассмотрения, но мы обратимся к такому ключевому элементу обыденного познания, связанному с его рациональностью, как здравый смысл, который имеет логику и, в свою очередь, связан с деятельностью рассудка. Определим, что такое «здравый смысл». «Здравый», то есть «здоровый», нормальный, адекватный и т. п. Это и практическая мудрость, и проницательность, и умение быстро и правильно оценить ситуацию, и оперативно принять рациональное решение. Здравый смысл противостоит бессмысленному, неразумному, нелогичному, неестественному, неправдоподобному, невозможному, нереальному, парадоксальному, абсурдному и т.д.

Р. Декарт начинал работу «Рассуждения о методе» с размышления о здравомыслии (которое он называл также разумом): оно есть «способность правильно рассуждать и отличать истину от заблуждения», при этом здравомыслие «от природы… [присутствует] у всех людей… [Однако] недостаточно просто иметь хороший ум, но главное - это хорошо применять его».

Здравый смысл дает человеку некое «инстинктивное чувство истины», помогает «принимать правильные решения и делать правильные предположения, основываясь на логическом мышлении и накопленном опыте». Следовательно, он связан с рациональностью - позволяет преодолевать предрассудки, суеверия, разного рода мистификации. Таким образом, у каждого человека «способность правильно рассуждать» является врожденной, но требует развития. Правильно рассуждать, точнее, «хорошо применять» ум, учит логика. Получается, что понять эту науку способны все, а так называемая «интуитивная логика» присуща всем. Но оказывается, что в современном мире, в том числе в нашей стране (а нас она в большей степени и интересует), появляется множество средств воздействия, манипулирования, когда здравый смысл все меньше связан с логикой и не способен помочь человеку адекватно принимать решения и ориентироваться в окружающей реальности. Тем не менее, рациональность нельзя совсем отождествлять с формально-логическим, как было принято считать очень долгое время, а иногда и сегодня. Ведь логическое намного эже рационального: что логично, то необходимо рационально, но то, что рационально, то не необходимо, а возможно, логично. При этом нельзя впадать и в другую крайность, признавая рациональное алогичным; это, конечно, не так, просто даже современные логические системы в определенной степени ограничены. Да, логике присущи беспристрастность, безотносительность к ценностям, но порой она бессмысленна. Рациональность в любом контексте есть ценность -либо положительная, либо отрицательная. Однако и сейчас можно встретить отождествление рациональности с логичностью, а по сути - всего лишь с шаблонностью мышления.

Многие исследователи рассматривали здравый смысл (рассудок) в качестве культурно-исторического феномена, определяемого особенностями, стилем, характером господствующего мировоззрения.

Как было указано выше, здравый смысл многие философы связывали с рассудком, понимание которого в разное время также существенно различалось. Еще в Античности (главным образом в трудах Платона и Аристотеля) берет начало линия противопоставления рассудка разуму с приданием последнему более высокой степени значимости в первую очередь для познания сущности вещей. Позже (с эпохи Возрождения) это противопоставление дополняется идеей о том, что рассудок в отличие от разума (или интеллекта, как его назвал Николай Кузанский) есть и у животных как способность ориентироваться в мире.

Он говорит, что данная традиция не чужда отечественной философии, но была забыта и утеряна.

Итак, переводя на используемую нами терминологию, животные тоже обладают здравым смыслом (способностью принимать правильные решения на основе жизненного опыта), как и человек, хотя не имеют логики, поскольку это атрибут рационального или абстрактного мышления.

Г. Гегель, критикуя рассудок как частый источник заблуждений, выделяет два противоположных его вида: интуитивный и созерцательный. Второй есть рассудок обыденного мышления и формальной логики.

При этом ученый подчеркивает важность рассудка для практики; где не нужно ничего, кроме точности, все мышление выступает в качестве рассудочного. Несмотря на то, что этот выдающийся философ более высоко оценивает разум человека как проявление диалектичного мышления в противовес рассудку как метафизическому, роль последнего он не недооценивает: «Разум без рассудка - ничто, а рассудок без разума - нечто».

Кроме того, Гегель первым сопоставил категории рационального и иррационального с рассудком и разумом, при этом область рассудка и есть рациональное, а разум связан с мистическим и т. п.

Разум «выходит за пределы рассудка» к новым горизонтам познания, которые выглядят как «нарушение принципа рациональности», когда же познанное становится привычным и освоенным, вступает в силу «закон превращения разума в рассудок» Таким образом, эта традиция в философии, которая в противовес классическому подходу позитивно оценивает роль обыденного познания в жизни человека и раскрывает рациональность этого вида познания.

Возможно ли выживание человечества, духовный мир которого полностью исчерпывается мифологическими и религиозными пред­ставлениями? Полагаю, что ответ может быть только отрицательный. Организация труда и быта первобытного человека по форме регла­ментировалась мифологией и религией, а по существу определялась

обыденным сознанием. Предпосылки обыденного сознания (и инди­видуального, и общественного) коренятся в многообразных формах деятельности людей, которая регламентируется обычаями, обрядами, праздниками и ритуалами, коллективными действами (игра, танец и т. п.), нравственными и иными предписаниями и запретами. Они служат средствами приобщения людей к коллективному социальному и культурному опыту, регулируют отношения людей к природе и друг к другу, выступают в роли предпосылочного знания, на основе которо­го получают новое знание. Различают индивидуальное и общественное обыденное сознание. Общественное (групповое, семейное, этническое и т. п.) обыденное сознание предшествует индивидуальному, дела­ет вообще возможным сознание индивида. Это то, что определяется И. Кантом как a priori, т. е. познание, возникающее из предшествую­щего опыта, полученного многими поколениями людей, и откристал­лизовавшегося в культуре данного этноса. Однако индивидуальное сознание несводимо к общественному, поскольку оно связано с эмо­циональным переживанием и осмыслением неповторимого жизнен­ного опыта личности. Человек узнает о мире не столько в процессе его научного исследования, сколько при его жизненно-практическом освоении. Универсальность такого освоения, его значимость для ин­дивида и в конечном счете для общества трудно переоценить.

Обыденное познание - это стихийно складывающийся образ мира, порожденный эмпирическими условиями жизни людей и выражаю­щий их потребности и нужды. Это житейское познание, складывающе­еся под влиянием различных форм деятельности: производительной, эстетической, политической и т. д. Его результатом является особый вид живого практического знания, которое формируется в процессе повседневной жизнедеятельности и общения людей. Обыденное зна­ние формируется как некое слагаемое коллективного опыта, накапли­ваемого поколениями людей в процессе их деятельности. Оно не об­ладает признаком системности и в качестве средства познавательной деятельности использует естественный язык и применяемые в произ­водстве орудия труда. Важнейшим способом обобщения повседнев­ного чувственного опыта является здравый смысл, а средством его фиксации - естественный язык (в отличие от искусственного языка науки). Обыденное знание характеризует и то, что в сознании людей мир предстает как нечто тождественное их чувственному опыту, что внешний мир таков, каким мы его воспринимаем. Это стихийно скла­дывающееся и закрепляющееся в обыденном опыте представление определяется в философии как «наивный реализм». Поэтому в отли­чие от научного познания обыденное познание не в состоянии объ­яснить причины расхождений иллюзии и реальности.

Обыденное знание неоднородно: оно включает в себя опыт и реко­мендации к трудовой деятельности, организации быта, медицинские познания, фольклор и т. д. Объектом обыденного познания является повседневность. Это целостный социокультурный жизненный мир,

предстающий в функционировании общества как «естественное», са­моочевидное условие человеческой жизнедеятельности. Повседнев­ность рассматривается как онтология, как граничное условие челове­ческой деятельности, а исследование повседневности подразумевает подход к миру человека и самой его жизни как ценности. Это значимая тема в культуре XX века.

Обыденное сознание неоднородно не только по содержанию, но и по значимости. Исследователи отмечают консервативность, при­сущую всем аспектам обыденного сознания, отторгающего новое и необычное (в особенности рекомендации в быту). Присущая по­вседневной жизни рутинизация деятельности особенно наглядно про­является в обыденном сознании, сохраняющем свои знания, а также особые приемы и методы деятельности тысячелетиями. Но это - лишь одна сторона обыденного сознания. Другая ее сторона - ценность на­копленных знаний, которые поддерживало и сохраняло человечество веками и тысячелетиями. Достаточно только сослаться на опыт ин­дийских врачевателей, которые за тысячу лет до европейской медици­ны делали прививки против оспы! Будучи связано со многими видами профессиональной деятельности, обыденное сознание концентриро­вало знания, значимость которых невозможно переоценить. Можно с полным основанием утверждать: без обыденного знания наука была бы невозможна.

Наука как явление современной культуры появилась не на пустом месте - ей предшествовали донаучные формы знания, которые и по сей день существуют и функционируют в обществе. О разнообразии их форм мы будем говорить позже, в этом же разделе речь пойдет о таком способе познания мира, как обыденные, повседневные житейские знания, основанные на здравом смысле.

Обыденное познание представляет такой способ получения знаний, в основе которого лежат трудовая деятельность людей и отношения, складывающиеся в быту. Обыденные знания возникают стихийно, отражают внешние стороны предметов и явлений, имеют недифференцированный, аморфный характер. Они ориентированы на информационное обеспечение самых непосредственных, неспециализированных и непрофессиональных форм деятельности и применимы в однотипных, сравнительно несложных ситуациях. Даже эта неполная характеристика обыденного познания обнаруживает значительные его различия с научным. Научное знание направлено на постижение сущности явлений, на достижение все более полной и объективной истины. Если вопрос об истинности обыденных знаний во многом остается проблематичным, то научное познание способно давать и дает истинные знания о тех или иных событиях, явлениях в жизни природы и общества. Объясняется это тем, что непосредственное производство научного знания как основная цель научного познания осуществляется с помощью специализированных, не встречающихся в обыденной практике средств и методов, которые служат своего рода «фильтром», позволяющим повысить степень достоверности, объективности, свести к минимуму возможные ошибки и заблуждения. Различен язык обыденного познания и научного - первый отличается многозначностью, нечеткой логической структурой, психологической ассоциативностью. Развитое же теоретическое знание фиксируется в понятиях высокой степени абстракции, в суждениях, построенных по правилам искусственного языка, что зачастую делает его недоступным для обыденного сознания. Научные понятия точны, конкретны, нередко далеки и терминологически, и по существу от обыденного языка.

Обозначенные характеристики и отличия обыденного и теоретического познания позволяют, во-первых, рассматривать обыденное познание как некий атавизм, как примитивную форму познания, не имеющую ничего общего с наукой, и, во-вторых, не придавать обыденным знаниям и познанию значения. Тенденция резкого противопоставления науки обыденному познанию проявила себя в неопозитивистской концепции демаркации научного знания от ненаучного. Целью программы демаркации являлась попытка найти окончательные критерии, с помощью которых можно было бы отличить научные знания от ненаучных, метафизических и псевдонаучных. Однако все эти концепции не могли разрушить того очевидного положения, что наука сама по себе возникнуть не могла. Был в истории человечества период, когда ее не было, а знания о мире были и функционировали, обеспечивая практическую деятельность людей. И сейчас мы во многом руководствуемся обыденными знаниями. Однако здравый смысл современного человека во многом отличается от такового у человека древнего мира, причиной чего во многом является функционирование науки в обществе.

Между обыденным и научным знанием существует взаимодействие, и «работает» закон преемственности. Чтобы в этом разобраться, рассмотрим, в чем их сходство.

Во-первых, как обыденное, так и научное познание имеют одну общую цель - дать или иметь знание о действительности. Научно-теоретическое знание имеет дело с миром аналитически расчлененным, идеализированным, миром теоретических моделей и абстракций; обыденное - с миром полиморфным, эмпирическим, но как то, так и другое направлены к одному и тому же реально, объективно существующему миру, только по-разному, разными средствами отражают разные стороны бытия.

Во-вторых, обыденное познание предваряет научное, в нем стихийно, неотрефлексированно фиксируются закономерности и связи различных явлений. Влияние обыденного на научное прослеживается во всех без исключения науках; научное мышление, возникая на основе предположений здравого смысла, в дальнейшем уточняет их, исправляет или заменяет другими. Предположение, основанное на наблюдении и выводе о том, что Солнце вращается вокруг Земли, которое вошло в систему Птолемея, впоследствии было дополнено и заменено научными положениями, чему способствовало применение не только специфически эмпирических, но и теоретических методов исследования реальности.

В основе образовательного процесса лежит научная картина мира, формирующая научное, достоверное знание о мироздании, о самых разных областях и сферах действительности.

Образование - это тот исходный момент, с которого начинаются встреча каждого человека с наукой, подготовка к жизни, формирование мировоззрения.

Научные подходы и методы пронизывают все содержание учебного процесса. Образовательные модели опираются на сугубо научные обоснования и достижения разнообразных наук - педагогики, психологии, физиологии, дидактики и т.д. Сегодняшнее образование и обучение переживают большие перемены: стремительно внедряются в учебный процесс новые информационные технологии обучения, что, в свою очередь, требует переосмысления целей и задач образования. Система образования, включающая в себя науку, пополняет саму науку интеллектуальными кадрами наиболее одаренных, талантливых, неординарных личностей из числа обучающихся, способствуя тем самым подъему общества на новый интеллектуальный уровень. Усиливающаяся роль науки требует осмысления вопроса о том, каковы ее функции. Это важно, поскольку они меняются, как меняется весь ее облик и характер взаимосвязей с обществом. Традиционно принято выделять три группы функций науки: культурно-мировоззренческую, функцию производительной силы общества и социальной силы, поскольку ее методы и научное знание в целом оказывают заметное влияние на решение разнообразных проблем, возникающих в современном обществе.

Культурно-мировоззренческая функция науки утверждалась в жесткой полемике с религией и теологией. Вплоть до XVII века монополией на формирование представлений о мироздании, месте человека в нем, о ценностях и смысле жизни обладала теология. Научные же знания во внимание не принимались и функционировали наравне и вместе с обыденными, частными.

Открытие Н.Коперника послужило тем толчком, благодаря которому наука вышла на мировоззренческую проблематику, поскольку его система опровергла Аристотелево-Птолемеевскую картину мира, на которую опиралась и теология; более того, гелиоцентрическая система Коперника противоречила обыденным представлениям об устройстве мироздания. Последующие открытия в науке, сопровождающиеся острыми идейными конфликтами, трагическими ситуациями в судьбе ученых, все в большей степени укрепляли позиции науки в важнейших вопросах о строении мира, материи, возникновении жизни и происхождении самого человека. Немало времени прошло, прежде чем наука вошла в образование, а занятия наукой стали престижными в глазах общественности, прежде чем достижения науки стали применяться в производстве.. Прикладная наука непосредственно была поставлена на службу производству, но только в XX веке о науке заговорили как о непосредственной производительной силе общества. С целью сближения науки с производством создаются конструкторские бюро, объединения ученых, занимающихся научными исследованиями в области производства. Беспрецедентные масштабы и темпы современного научно-технического прогресса демонстрируют результаты ее во всех сферах жизни, во всех отраслях трудовой деятельности человека. С другой стороны, и сама наука с расширением сферы ее применения получает мощный импульс для своего развития.

Стремление изучать объекты реального мира и на этой основе предвидеть результаты его практического преобразования свойственно не только науке, но и обыденному познанию, которое вплетено в практику и развивается на ее основе.

Зародышевые формы научного познания возникли на основе обыденного познания, а затем отделились от него. С развитием науки и превращением ее в одну из важнейших ценностей цивилизации ее способ мышления начинает оказывать все более активное воздействие на обыденное сознание.

Признаки, отличающие науку от обыденного познания, удобно классифицировать сообразно той категориальной схеме, в которой характеризуется структура деятельности (прослеживая различие науки и обыденного познания по предмету, средствам, продукту, методам и субъекту деятельности).

Наука обеспечивает «сверхдальнее» прогнозирование практики, выходя за рамки существующих стереотипов производства и обыденного опыта. Если обыденное познание отражает только те объекты, которые в принципе могут быть преобразованы в наличных исторически сложившихся способах и видах практического действия, то наука способна изучать и такие фрагменты реальности, которые могут стать предметом освоения только в практике далекого будущего.

Эти особенности объектов науки делают недостаточными для их освоения те средства, которые применяются в обыденном познании.

Выработка наукой специального языка, пригодного для описания ею объектов, необычных с точки зрения здравого смысла, является необходимым условием научного исследования.

Необходима специальная научная аппаратура, которая позволяет науке экспериментально изучать новые типы объектов.

Научная аппаратура и язык науки выступают как выражение уже добытых знаний. Но подобно тому как в практике ее продукты превращаются в средства новых видов практической деятельности, так и в научном исследовании его продукты - научные знания, выраженные в языке или овеществленные в приборах, становятся средством дальнейшего исследования. Таким образом, из особенностей предмета науки мы получили в качестве своеобразного следствия отличия в средствах научного и обыденного познания.

Спецификой объектов научного исследования можно объяснить и основные отличия научных знаний как продукта научной деятельности от знаний, получаемых в сфере обыденного, стихийно-эмпирического познания. Последние чаще всего не систематизированы; это, скорее, конгломерат сведений, предписаний, рецептур деятельности и поведения, накопленных на протяжении исторического развития обыденного опыта. Их достоверность устанавливается благодаря непосредственному применению в наличных ситуациях производственной и повседневной практики. Что же касается научных знаний, то их достоверность уже не может быть обоснована только таким способом, поскольку в науке преимущественно исследуются объекты, еще не освоенные в производстве. Поэтому нужны специфические способы обоснования истинности знания. Ими являются экспериментальный контроль за получаемым знанием и выводимость одних знаний из других, истинность которых уже доказана. В свою очередь, процедуры выводимости обеспечивают перенос истинности с одних фрагментов знания на другие, благодаря чему они становятся связанными между собой, организованными в систему. Таким образом, мы получаем характеристики системности и обоснованности научного знания, отличающие его от продуктов обыденной познавательной деятельности людей.

Наконец, стремление науки к исследованию объектов относительно независимо от их освоения в наличных формах производства и обыденного опыта предполагает специфические характеристики субъекта научной деятельности. Занятия наукой требуют особой подготовки познающего субъекта, в ходе которой он осваивает исторически сложившиеся средства научного исследования, обучается приемам и методам оперирования с этими средствами. Для обыденного познания такой подготовки не нужно.

Две основные установки науки обеспечивают стремление к поиску: самоценность истины и ценность новизны.

Любой ученый принимает в качестве одной из основных установок научной деятельности поиск истины, воспринимая истину как высшую ценность науки.

Не менее важную роль в научном исследовании играет установка на постоянный рост знания и особую ценность новизны в науке.

Ценностные ориентации науки образуют фундамент ее этоса, который должен усвоить ученый, чтобы успешно заниматься исследованиями.

Показательно, что для обыденного сознания соблюдение основных установок научного этоса совсем не обязательно, а подчас даже и нежелательно.

Итак, при выяснении природы научного познания можно выделить систему отличительных признаков науки, среди которых главными являются: а) установка на исследование законов преобразования объектов и реализующая эту установку предметность и объективность научного знания; б) выход науки за рамки предметных структур производства и обыденного опыта и изучение ею объектов относительно независимо от сегодняшних возможностей их производственного освоения (научные знания всегда относятся к широкому классу практических ситуаций настоящего и будущего, который никогда заранее не задан).

Научное познание является определяющим элементом науки как социальной категории. Именно оно превращает ее в инструмент объективного отражения мира, объяснения и предсказания механизмов окружающей природы. Говоря о научном познании, часто его сравнивают с обыденным. Принципиальнейшим различием, которое имеют научное и ненаучное познание, является стремление первого к объективности взглядов, критическому осмыслению предлагаемых теорий.

Уровни познания

Обыденное познание является первичной, базовой формой познавательной деятельности человека. Оно

присуще не только детям в период активных стадий социализации, но и вообще людям на протяжении всей жизни. Благодаря обыденному познанию человек приобретает знания и навыки, необходимые в ежедневной жизни и деятельности. Часто эти знания обусловлены эмпирическим опытом, однако совершенно не имеют никакой систематизации и тем более теоретического обоснования. Все мы знаем, что нельзя прикасаться к оголенным проводам под напряжением. Однако это вовсе не означает, что каждый из нас ориентируется в законах электродинамики. Такое знание выражается в форме житейского опыта и здравого смысла. Часто оно остается поверхностным, но достаточным для нормальной жизнедеятельности в обществе. Научное познание и научное знание - совершенно иные. Здесь неприемлемы недосказанность и непонимание процессов (общественных, экономических, физических). В этой сфере необходима теоретическая обоснованность, выведение закономерностей и предсказание последующих событий. Дело в том, что научное познание имеет своей

целью всестороннее общественное развитие. Глубокое понимание, систематизация процессов во всех касающихся нас сферах и выведение закономерностей помогают не просто укротить их, но и развить, избежать ошибок в дальнейшем. Так, экономическая теория предоставляет возможность предвидеть и смягчить процессы инфляции, избежать экономических и социальных депрессий. Систематизация исторического опыта дает нам понимание общественной эволюции, происхождения государства и права. А научное познание в области физики уже привело человечество к укрощению энергии атома и полетам в космос.

Критерий Поппера

Важнейшим элементом этой системы является так называемая фальсифицируемость теории. Научное познание предполагает, что любое высказанное предположение должно также допускать практические пути своего опровержения или подтверждения. Так, например, автор концепции Карл Поппер

предлагал в качестве примера психоанализ Зигмунда Фрейда. Проблема в том, что с этих позиций можно объяснить абсолютно любое поведение личности. Как, впрочем, так же успешно и с позиций ряда других психологических подходов. А значит, невозможно ответить, кто прав. В этом случае теория нефалисифицируема и не может являться строго научной. В то же время теория о том, что небо - твердь, вполне может быть проверена. И как бы абсурдно она в наш век ни звучала, может быть названа научной теорией.

Историческая судьба познания

Вместе с тем научное познание, как демонстрируют современные исследования, не может возникнуть в строгом традиционном обществе. Во многих цивилизациях в человеческой истории критический взгляд на мир просто подавлялся жесткой системой авторитарной власти и религиозных догматов. Многочисленные тому примеры: и государства древнего и средневекового востока (Индия, Китай, мусульманский мир), и средневековой Европы, - для мировоззрения которых было совершенно неприемлемо оспаривание божественной сущности происхождения мира, человеческого общества, государственной власти, сложившихся иерархических отношений и так далее.