Как изображали животных в средние века. Бестиарий

Средневековые бестиарии, получившие особенное распространение с XII по XVI в., - одни из самых любопытных рукописей Европы. На страницах таких книг, как в огромном зоопарке, уживаются обыкновенные лисы и волки, экзотические львы и слоны, воистину фантастические драконы, единороги и страшные мантикоры с телом льва, головой человека и хвостом скорпиона. Все эти иллюстрации были сделаны не с развлекательной целью, как можно было бы подумать, а с дидактической: средневековая эпоха прошла под знаком религии, и бестиарии, как и многие другие книги этого времени, должны были поучать людей и объяснять им смысл Священного Писания. Кроме того, бестиарии сами по себе чрезвычайно интересны и неоценимы в средневекового периода истории.

Бестиарий. XIII в., Франция. Санкт-Петербург, РНБ / Фото из архива автора

Средневековые бестиарии: три основных типа

Для средневекового человека бестиарии (от лат. bestia - «зверь») были своеобразными энциклопедиями: листая их, он мог увидеть, как выглядят различные животные, узнать об их происхождении, повадках, среде обитания и месте в иерархии живых существ. Тем не менее эти книги не претендуют на научность - звери, изображенные в них, представляют собой аллегории, разъясняющие текст Священного Писания. В связи с этим существует три типа средневековых бестиариев, предназначенных для разной публики: бестиарии (в т.ч. и книги о птицах), написанные для монахов, для ученых людей (на латинском языке) и для простых мирян (на национальных языках).

«Орнитологический» бестиарий

Например, известен средневековый бестиарий о птицах, написанный и проиллюстрированный в XII в. Гюго де Фоилуа для своих собратьев, монахов из аббатства Святого Августина. Изображения в этой рукописи были стилизованы и дополнены комментариями - подписями в стихотворной форме, помогающими растолковать Библию. Так, голубка, с которой начинается рукопись, обозначает созерцание, свойственное монаху, и его мысли о духовном. Ей противопоставляется сокол, символ активной жизни феодала.

Рочестерский бестиарий. XIII в. Англия. Британская библиотека / Wikimedia.org

Звери, как символы морали

Средневековый бестиарий, как правило, был составлен из разделов: домашние животные, дикие, маленькие, птицы или рептилии. И к каждому животному помимо кратких пояснений зоологического характера добавляли пространные библейские цитаты.

Таким образом, изображения зверей также объясняли священный текст, помогали изучать тайны веры и напоминали о некоторых нормах морали. Одно из основных животных, фигурирующих в бестиариях, - царственный лев, символизирующий приход Христа на Землю, его страдания и воскресение. Часто изображался пеликан, по легенде вскармливающий детенышей собственной кровью, что выражало идею жертвенности. На страницах бестиариев можно встретить и единорога, припавшего к лону прекрасной девы и обозначающего чистоту и целомудренность.

Энциклопедия существ из «окраинных миров»

Интересно, что изображения фантастических животных считались такими же достоверными, как и изображения реальных. Почему так происходило? Исследователь М. Камилль считает, что зачастую авторы не выдумывали монстров, но описывали создания, которые, по их мнению, вполне могли бы существовать где-то на краю мира, к примеру по соседству с великанами и людьми о собачьих головах. Действительно, для человека того времени мир был не только огромен, но и полностью неизведан. Кто знал, что могло существовать на его окраинах?

Бестиарий Анны Уолш. Нач. XV в. Копенгаген, Датская королевская библиотека / Фото из архива автора.

У истоков средневекового бестиария

У истоков бестиария стоит известный греческий текст «Физиолог» , написанный в Александрии во II в. н. э. и сочетающий в себе знания греков о зоологии и библейские комментарии о 50 животных, преимущественно живущих в этих широтах. В «Физиологе» идет речь не только о зверях, но и о растениях и минералах (вкупе с легендами фольклора), что позволяет назвать эту книгу энциклопедией природы. Кроме того, именно она впервые подчинила знания о животных догматике христианского вероучения и определила появление бестиария.

«Физиолог» был переведен на латынь, дополнен и начал использоваться в XII в. в Англии в качестве книги проповедника.

Средневековй бестиарий: начало триумфа

Первый бестиарий сразу вызвал огромный интерес в среде аристократии, и к 1180 г. в Йорке и Линкольне уже изготавливали множество роскошных рукописей для королевской семьи. В начале XIII в. несколько авторов с севера Франции адаптировали текст для французской аристократии, и бестиарии начали свое триумфальное шествие по Европе. В это время они воспринимались как инвентари созданного Господом мира, где у каждого животного есть свое место.

Бестиарий, как основание средневековой философии

Средневековые бестиарии приглянулись многим: на них опирались в своих спорах философы и теологи, их использовали для проповедей священники, ими развлекала себя аристократия. Постепенно они становились все более популярными и светскими, освобождались от библейского подтекста: возникли и стихотворные бестиарии, и даже «Бестиарий любви» (около 1250 г.), где символика животных интерпретировалась с романтической точки зрения.

От бестиария к басне

Впоследствии влияние бестиариев проявлялось повсеместно: в народном творчестве и лубочных картинках, в книгах охоты, появившихся в XIV в. и предназначенных исключительно для развлечения знати, в знаменитом приключенческом романе о Лисе, пародирующем рыцарские романы и ставшем основой для многих басен, в т.ч. и для той самой басни о и сыре.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .

На протяжении долгого периода история не рассматривала сюжеты, связанные с животными. Все интересные истории про животных, казались историкам пустыми и не нужными. Освещать животным целые исследования считалось бессмыслицей. Но это мнение – устарело. Ученые заметили, что животное, рассмотренное в определенном контексте, помогает анализировать разные области истории: социальной, юридической, символической, религиозной и другими. Основную роль в понимание образа животного в истории сыграли медиевисты. Стоит отметить, что документы, с которыми работают медиевисты. В этих источниках ученные постоянно встречают упоминание о животных. Животных можно увидеть в изображениях, народном творчестве, ругательствах. Так же животных являются убранством церквей.

Основными источниками о животных являются бестиарии. Бестиарий – сборник статей о животных, в которых подробно описываются всевозможные существа реальные и не существующие на самом деле. Можно отнести к особому средневековому жанру литературы. Бестиарий можно поделить на две части. В первой части описывалась физиология животного. В этой части описывали строение животного, его повадки. Вторая часть – теологическая. Здесь рассматривается значение животного в христианском мире. Но обе части описания животных тесно переплетены друг с другом. Особенно популярны были бестиарии в XII-XIII веках, появились разнообразные бестиарии, набор живых существ отличался у каждого автора.

В бестиариях появляется идея зверя не только как природного, но и как культурного феномена. Животные используются, как символы. Изображения животных можно читать, как текст. В бестиариях идет объяснение животного. Такое объяснение нельзя найти, например, в храмах. Там есть только изображение без текста. Средневековые люди постоянно искали язык Бога. Бог не имеет языка, но как он общается с людьми. Он общается с помощью символов. Языком вещей, таким образом, звери – вещи, с помощью которых разговаривает Бог. В языке Бога всегда присутствует антитеза: добро и зло, праведник и грешник. То же самое средневековые люди замечали у животных. Каждое животное могло рассматриваться со стороны добра и со стороны зла.

В своей работе я хочу понять, какую роль занимали животные в средневековом обществе. Как люди понимали животных? Какое место им отводилось в мире? Что хотели сказать средневековые люди, изображая разнообразные существа в украшениях храмов, домов, своих гербах.

Средневековый бестиарий дает возможность, понять, как наши предки думали об окружающем мире. Средневековый человек всегда искал связь между видимым и скрытым. Главным образом это относится к тому, что находится в этом мире и тем, что находится в потустороннем. Так животные в средневековье являются нечто иным, не тем, чем пытаются казаться, таким образом, в бестиариях сталкивается две реальности: одна видимая. А другая символическая. Так в Средневековье часто занимались семиотикой, то есть объединением разных частей в одно целое. Так часто средневековые люди изображали дьявола, используя различные части тела разных животных. Что бы объяснить такие изображения, безусловно, нужно понять символический смысл каждого. То есть средневековые творцы отклонялись от привычного, это отклонение помогал показать столкновение противоположностей. Всегда две части разного объединенные в целое несут различный символ.

Так, например, одно из самых популярных животных в Средневековье - это лев. Львы встречаются повсюду, в изображениях, скульптурах, ткацких узорах. Особенно популярны львы в церковном убранстве. Так же его можно увидеть в декоре книг. Лев - самая частая фигура в средневековой геральдике. На 15 % гербов можно найти изображение этого хищника. Даже многие наследные правители помещали льва на свои гербы, исключение из правил является император и король Франции. Все признаю льва царем зверей. Авторы бестиариев приписывают ему доблестные качества война.

Многие видели во льве образ Христа. Это доказывалось из-за физиологии и повадок этого животного.

1. Львы любят охотиться на возвышенностях. Если он замечает преследование, то заметает свои следы хвостом, его невозможно найти. То же можно сказать о Христе. Дьявол пытался его искушать, но тот не поддался.

2. Львы спят с открытыми глазами. Так же Господь, был убит в человеческом обличие, но его божественная сущность бодрствовала.

3. Львицы рождают детенышей мертвыми, и они остаются мертвыми в течение трех дней, пока не придет отец - лев и не оживит их своим дыханием. Точно так же поступил Бог, воскрешая Иисуса Христа на третий день.

4. Так же по отношению к людям львы очень терпеливы, они никогда не нападут первыми. Только ранение может разгневать это животное. То есть лев - это благородное животное.

5. Так же лев никогда не переедает. Они принимают пищу и воду в разные дни. А так же если они чувствуют, что много съели. То осторожно лапами достают мясо из пасти.

Все эти особенности позволяли средневековым людям считать льва воплощением Христа.

Название животного трактуется, как производное от греческого слова leon, что переводится как «король». То есть даже в его название сосредоточена власть и сила.

Как и в любом животном средневековые люди видят во льве и негативные стороны. Он жестокий, жаждет крови, он часто испытывает гнев. Он не использует свои силу во благо. То есть иногда борьба человека со львом рассматривается, как бой с Сатаной. Это можно проследить в таких сюжетах про Давида или Самсона. Часто в изображениях дьявола используется одна черта льва - это гнев. Гнев на средневековых творениях изображают в виде лежащей 8. Такое же положение губ изображают на полотнах со львами или дьявола.

Но чаще всего образ льва ассоциируется с добром. Таким образом, нужно было найти противопоставление царю зверей. То есть сделать плохого льва, который хочет занять место хорошего. Таким львом стал леопард. Он внешне очень похож на льва, только не имеет гривы, и у него пятнистая окраска. Он свергнутый царь зверей. Его пятна - это главный показатель его греховности. Каждое пятно - фигура греха. Так в средневековом искусстве, часто дьявол изображается рябым, это отсылка к греховному леопарду.

Если продолжать рассматривать семейство кошачьих, то еще одним добрым животным является пантера. В Средневековом мире пантера и леопард тождественно не равны. В средневековой культуре это разные животные. Пантера черного цвета, на ней нет пятен. У этого зверя нет врагов, кроме дракона. Пантера вкусно пахнет, этот запах отпугивает дракона и тот бежит от запаха пантеры. Это один из главных символов добра, потому что дракон всегда рассматривался средневековыми людьми, как дьявол.

Дракон для Средневекового человека, это абсолютно реальное животное. Это самый большой среди всех змей и других животных. В бестиариях можно встретить различные описания драконов. С одной стороны - это просто большой змей. С другой стороны, его описывали, как большую летающую ящерицу. Главная особенность дракона - это то, что он подстерегает. Он ждет свою добычу, а потом ее убивает. То же самое делает и дьявол он подстерегает человека на пути к Богу. Если рассматривать этого животного с точки зрения литературы, то многие рыцари изображающиеся с щитом, на котором был изображен дракон - были язычниками.

Интересно отметить то, что в бестиариях всегда отмечено много не существующих существ: русалки, единороги, мантикоры и другие. Для современного человека, очевидно, что это мифологические существа, но средневековые люди не осмысливали критически многие данные, они использовали древних авторов, как проверенные и достоверные источники. Многая информация, которая попала в бестиарии, являлась преданиями разных людей. Так, например, охотники говорили. Что медведица рождает бесформенные глыбы. У авторов не было оснований не верить им. Ведь сам он никогда не встречался с медведем.

Так одной из особенностей средневековья является вера в то, что море полностью повторяет сушу. Что в мире все параллельно. На суше есть собака, в море есть ее аналог - акула. Нельзя поспорить с тем, что на суше есть конь, а в воде обитают морские коньки. Значит, если все животные имеют своих двойников, то можно в море найти и двойников людей. Так, в 1554 году было опубликован рисунок рыбы-епископа, ранее это существо принималось за чудовище. Некоторые ученые подозревают, что этими животными были моржи. Но самое главное в этой теории о двойниках, является то, что мифологические существа - являлись нормой для средневекового человека. Так русалки или водяные - это просто водные мужчины и женщины.

Но не только устные рассказы и теории, так же огромное место занимают мифологические сюжеты. Так, жители Нила, напуганные бедуином на коне, приняли его за невиданное существо, которое назвали кентавром. Это было отмечено в пергаментах. Этот сюжет уже давно забылся, но авторы бестиариев относились к ним серьезно и описывали в своих трудах.

Так же большое значение имела древняя религия, когда люди поклонялись различным богам. Так многие из этих богов имели черты человека и животного. Из этих ранее религиозных верований тоже появлялись необычные существа. Например, крылатого персидского быка впоследствии описывали, как грифона.

Еще одна причина появления невиданных животных это - этимология. Ученые того периода были увлечены переводом, транскрипцией и интерпретациями. Библия же была написана на нескольких языках и постоянно переводилась. Но часто случалось, что один язык не мог предоставить аналогов какого-либо слова. Из этого возникали языковые проблемы. Например, василиск появился только из-за появившейся буквы с в слове базилик. Эти изменения неизбежны, так как бестиарии переводились и переписывались в течение долгих лет.

Бестиарии имели огромное значение для Средневекового человека. Ведь в любом своем действие он видел разговор с Богом. Так, например, в Средневековый период прекратилась охота на кабана. Теперь люди хотели поймать тихого оленя вместо буйного кабана.

Кабан, животное, которое восхваляли античные охотники и считали честью завалить на охоте кабана, в Средневековый период потерял свою привлекательность. В бестиариях это животное собрало в себе шесть смертных грехов: жестокость, гнев, гордыня, похоть, чревоугодие, зависть и праздность. Так же об аде напоминает и внешний вид животного: черная шерсть, вздыбленная ключица, неприятный запах, ужасающий рев, торчащие острые клыки.

Противопоставляется кабану - олень. Олень - это животное Христа. Олень становится чистым целомудренным животным, поэтому занимает место королевской добычи. Хотя в Античное время олень занимал место трусливого зверя, на которого не стоит тратить время.

Таким образом, Средневековая культура перевернула ритуал охоты совершенно в новом направлении.

Церковь никогда не приветствовала охоту, но полностью искоренить ее была не в силах. Но с помощью трактовки животных и символов церковь смогла направить охоту в более миролюбивое русло. Она сделала охоту менее опасной. Опасная охота на кабана или медведя была неверным путем, христианин не должен был по нему идти. Он должен был выбрать оленя. Таким образом, символизация животных помогала регулировать этот аспект.

В Средневековье отношение к животным было двойственным. С одной стороны животное должно резко отличатся от человека. Человек создан по образу и подобию Бога, а животное - существо несовершенное, нечистое. Именно поэтому животные так часто появляются в средневековых изображениях или писаниях. Это попытки показать разницу. Между животным и человеком не может быть ничего общего. Именно поэтому в средневековье запрещалась, переодевается в животное или подражать поведению животного. Так же нельзя было чествовать животных. Люди не должны были иметь с животными отношений, начиная с привязанности к отдельному животному, например лошади или собаке, заканчивая злодеяниями, как колдовство и скотоложство.

Но с другой стороны, некоторые средневековые авторы говорят о родстве всех живых существ. Они задавались вопросом о том, что Иисус Христос пришел спасти всех живых существ, все ли животные входят в определение «все» и входят ли вообще. Одни из доказательств того, что животные тоже получили спасение - это рождение Иисуса Христа в хлеву, рядом с животными. В конце XIII века так же обсуждались вопросы о будущей жизни животных: о попадание животных на небеса. Так же обсуждались и земная жизнь животных: должны ли животные поститься, и можно ли заставлять их работать в воскресенье. Но главным вопрос: можно ли животное считать морально ответственным за свои поступки существом.

Интерес к моральной ответственности животных можно ярко проиллюстрировать, рассмотрев судебные процессы над животными. Эти процессы известны с середины XIII века, известно, что они проводились примерно три столетия.

В 1386 году в Фалезе в Нормандии была проведена казнь свиньи. Она была одета в человеческую одежду. Сначала животное привязали к лошади и проволокли по улицам. На ямочной улице был установлен эшафот и построена виселица. Свинья была изуродована, ей отрезали пол морды и мясо с ляжек, а потом повешена за задние ноги. Из-за ран животное быстро скончалось. В конце труп свиньи еще раз проволокли по улицам. Останки животного были сожжены. Чуть позже это событие было увековечено на на панно в церкви.

Осуждена свинья была на такую смерть из-за того, что была виновна в смерти младенца. Она частично съела его лицо и ноги. Именно такие телесные повреждения были нанесены и ей. Интересно отметить, что не хозяин свиньи, не родители, оставившие ребенка, не были наказаны. Считалось, что для хозяина наказанием является потеря свиньи, а, следовательно, дохода. Родители же наказаны потерей ребенка.

Это не единичный случай, когда животное казнили. Это была распространённая практика. Животное, которое совершило преступление, сначала заключали под стражу, чуть позже проводили слушание и объявляли приговор, потом происходило его исполнение. У животного даже был адвакат, но его функция была скорее формальной, потому что он не стремился никаким образом оправдать животное.

Так же можно сделать заключение, что во время содержания под стражей животных могли пытать. Например, в 1457 году зафиксирована, что под пытками свинья призналась в том, что убила ребенка и частично его съела накормив своей жертвой своих шестерых поросят.

Процессы и наказания проводились не только над домашними животными, и не всегда в единичном порядке. Так лесные мыши, слизни или майские жуки могли быть наказаны. Этими наказаниями обычно занималась церковь. Так часто разных животных или насекомых отлучали, подвергали анафеме за то, что они наносят вред посевам. Так в 1516 году в районе Вильнокса саранче предлагалось мирно покинуть виноградник в течение шести дней, иначе саранчу бы отлучили от церкви. Такие угрозы звучали в адрес многих видов: слизней, гусениц.

Эти коллективные дела оставили на много информации в архивах, возможно, это произошло из-за того, что ими занималась церковь.

Таким образом, можно выявить типологию процессов над животными, их можно поделить на три типа.

1. Индивидуальные дела, возбуждающие против домашних животных, одной особи. Обычно это было убийство или ранение человека. Это дело относится к уголовному преступлению. Этими делами никогда не занимается церковь. Это дело светской власти. Обычно провинившаяся особь проходила через все стадии процесса, но если ей удавалось бежать, то ее заменяли другой. Единственным исключением было то, что приговор не исполнялся.

2.Коллективные дела против крупных или мелких животных. Это могут быть волки или кабаны, а так же мелкие крысы или даже насекомые. Они обвинялись либо в том, что угрожают безопасности людей, или в том, что уничтожают урожай. Этими делами занималась церковь, обычно она проклинала, предавала анафеме или отлучению от церкви весь вид. Этот процесс объяснялся тем, что Бог проклял змея, который стал орудием Дьявола.

3.Это преступления связанные со скотоложством. Об этом типе мало, что известно, потому что после приговора документы, связанные с этим делом сжигались вместе с преступниками. Преступников человека и животное живыми помещали в один мешок и заживо сжигали.

Чаще всего к судам привлекались свиньи. Это можно объяснить по–разному. Во-первых, свиньи были самым популярным домашним животным. Во-вторых, эти животные обладали более свободным перемещение, чем другие. В городах, они исполняли роль мусорщиков, поэтому их можно было увидеть везде. Именно поэтому, им было достаточно просто причинить ущерб и стать причиной несчастных случаев. В-третьих, это родство с человеком. Для средневекового человека – свинья это самое близкое животное. Они считали, что это животное больше других похоже анатомически на человека. А если свинья похожа на человека анатомически, скорее всего она похожа на него и душевно.

Все эти процессы служила в средневековье, как назидание. Это некий ритуал, который демонстрирует справедливое правосудие. Это демонстрация того, что даже животные не могут уйти от закона. Так же это действие показывает весь инквизиционный процесс.

В Средневековье люди во всем искали смысл. Язык вещей – язык смыслом считался языком с Богом. Бестиарии давали трактовку каждому животному, объясняли его смысл. С одной стороны, это помогало церкви регулировать социальные действия, например охоту. С другой стороны, светская власть могла использовать животных, как устрашение и демонстрацию своей справедливости. Нельзя не рассмотреть важность церковных изображений, где разные части животного описывают дьявола.

Нельзя забывать о том, что с другой стороны животное всегда ставилось ниже человека, ведь оно не было создано по подобию божьему. Поэтому любое поклонение принималось, как отклонение от веры.

Список литературы

1. Пастуро М. Символическая история европейского средневековья.С-Пб.: Alexandria, 2012. 163с.

2. Уайт Т. Средневековый бестиарий. Что думали наши предки об окружающем их мире. М.:Центрополиграф, 2013 183с.

Средневековый бестиарий

Сон разума рождает чудовищ.

Франциско Гойя

Странные, страшные, мистические и чудесные создания населяли мир средневекового человека. Жутковатые обитатели средневековых бестиариев. Уродливые фигуры, сидящие на карнизах соборов. Зловещие тени, прячущиеся в глубине церковных хоров. Вервольфы, оборотни, амфисбены, василиски, химеры, мантикоры и единороги. В средневековой литературе различных жанров, бестиариях, энциклопедиях, в записках путешественников и миссионеров весьма часто описываются экзотические человекообразные и зооморфные существа. Они воспроизводятся в иконографии, скульптурах романских и готических соборов, книжных миниатюрах того времени. И сегодня о них написано множество художественных и даже научных книг, снято немало щекочущих нервы фильмов. Между тем факты из описанных как быль историй свидетельствуют о происшествиях, перед которыми многие из фильмов ужасов выглядят детскими сказками, рассказываемыми перед сном. На страницах потускневших от времени летописей порой можно найти упоминания о многом, что кажется чудесным, невозможным и необъяснимым.

В изображении всяких загадочных и странных созданий проявилась существенная черта образа мышления Средневековья: его любовь к чудесному и фантастическому. Средневековое воображение заселяло чудовищами дальние и неизведанные территории. География химерического концентрировалась на Востоке. Обитая, вообще-то, по всему свету, чудовища явно предпочитали Индию и Эфиопию (сливавшиеся в воображении средневекового человека почти воедино). Индия вообще со времен Александра Македонского рисовалась страной чудес. Однако сама традиция не ограничивается средневековым периодом - ее истоки следует искать ранее. Своих чудовищ Средневековье унаследовало в основном от античности. Версии можно видеть на арабском Востоке (рассказы о Синдбаде-мореходе), в позднесредневековой живописи (полотна Босха и Брейгеля).

Уже древние греки сублимировали многие инстинктивные страхи в образах мифологических чудовищ - грифонов, сирен и т. д., но также рационализировали их вне религиозной сферы: античные писатели придумали расы чудовищных людей и животных, которыми они заселили далекий Восток. Геродот в своих «Историях» рассказывал о сатирах и кентаврах, о красных муравьях-золото-искателях исполинского размера, о змеях с крыльями летучих мышей и пр. В IV веке до н. э. греческий писатель Ктесий Книдский описал сказочных чудовищ Индии. Около 300 года до н. э. другой грек - Мегасфен - собрал в трактате об Индии известные его времени сведения о чудовищах. В этих сочинениях впервые появляются описания диковинных народов и существ, которые потом будут так долго волновать воображение людей европейского Средневековья. Здесь и обитающие на Востоке безротые существа, питающиеся запахом жареной рыбы и цветочным ароматом (леуманы), и люди с длинными ушами и одним глазом, и люди с головой собаки, из пасти которых вместо человеческой речи вырывается собачий лай (киноцефалы). Средневековый человек не только не мыслил себя в отрыве от своих чудовищ - он даже признавал свое родство с ними. Было известно, что фавны - прямые потомки древних пастухов, а киноцефалы и вовсе наши братья по духу. Обсуждая с пресвитером Римбертом животрепещущий вопрос о том, стоит ли крестить псоголовых, монах Ратрамн приходит к выводу, что, конечно же, стоит: ведь они по всем приметам обладают мыслящей душой и представлениями о нравственности .

Сведения этих писателей почти полтора тысячелетия были единственным источником знаний об Индии и других азиатских странах. Их позаимствовали в I веке Страбон и Плиний Старший в качестве основы географических описаний, а в III веке писатель Юлий Солин составил компиляцию из всех таких сочинений - «Собрание достопамятных вещей». В Средние века описаниям чудовищ были посвящены произведения специального жанра, так называемые бестиарии, повествующие о животных - вымышленных и реальных. Эти рассказы о чудовищах сопровождались толкованиями в духе христианской символики. Традиции античной «химерической» гибридизации в них иногда перекликаются с христианской догматикой. Например, трое из четырех евангелистов ассоциировались с животными: Иоанн - орел, Лука - бык и Марк - лев (символом Матфея был ангел). Заметим, что среди всех реальных животных наибольшую популярность в готических бестиариях имел лев. Образ этого существа некогда служил метафорой для восхваления ассирийских и персидских царей. Христианская церковь унаследовала эту традицию, отождествляя льва с Христом - «королем иудейским». Богословы сравнивали льва, который якобы заметал свои следы хвостом, со Спасителем, незримо странствующим среди людей. Считалось, что если львица родит мертвых львят, то через три дня к ним придет отец-лев и оживит их. Еще одним распространенным поверьем было то, что больной лев мог исцелиться, съев обезьяну (олицетворение зла в раннехристианском символизме). И наконец, люди полагали, что лев всегда спит с открытыми глазами, представляя собой образец бдительности и осторожности, - именно поэтому статуи львов охраняли памятники, могилы и входы в церкви, а также удерживали в зубах дверные ручки-кольца. Однако готический лев также мог обозначать и нечто негативное. Так, если львиная голова украшала дверные пороги либо держала в зубах ягненка, такой «царь зверей» был воплощением дикой злобы (в определенных случаях - гордыни, одного из смертных грехов). Другие символические животные из готического бестиария - овен (пастырь, ведущий стадо), собака (преданность), лиса (хитрость, искусность, реже - смерть), обезьяны (грехопадение человека), коза (всеведение) и козел (плотский грех).

Описания животных черпались в основном из «Естественной истории» Плиния Старшего. Другой источник этих заимствований - возникший в Александрии во II веке «Физиолог», содержащий 49 рассказов об экзотических животных, деревьях, камнях и пр. В частности, эти сочинения были широко использованы Исидором Севильским в его «Этимологиях». В XII–XIII веках описания чудовищ становятся неотъемлемой частью энциклопедических трактатов (получавших название «Образ мира» или «Зерцало»). Цель подобных сочинений - воссоздать естественную историю мира со дня творения. В них включались специальные разделы о далеких странах, в частности об Индии, с соответствующими описаниями чудовищ. Так, например, разделы «О чудовищах» или «Об Индии и ее чудесах» можно найти у Рабана Мавра, Гонория Августодунского, Винцента из Бове, Альберта Великого, Гервасия Тильберийского, Варфоломея Английского, Брунетто Латини и др. В эпоху крестовых походов хронист Фульхерий Шартрский и писатель Жак Витрийский увлекались описанием сказочных животных, которых крестоносцы не замедлили открыть в Святой земле. В литературе того времени можно ознакомиться с генеалогией монстров, их физиологией и анатомией, особенностями поведения, питания и размножения. Даются и практические советы: как правильно охотиться на чудовищ (хелка надо ловить, когда он спит, а убить можно не иначе, как разрубив ему голову) и как использовать различные части их тел (там, где будет сожжен клок шерсти крохотного слона, никогда не появится дракон, а пепел оноса, смешанный с его же кровью, - эффективное средство от сумасшествия и камней в мочевом пузыре).

Например Борхес в своей «Книге вымышленных существ» писал: «По своему многообразию мир фантастических существ должен был бы превосходить реальный, ведь фантастическое чудовище - всего лишь комбинация элементов, встречающихся у живых существ, а количество таких комбинаций практически бесконечно. Мы могли бы произвести на свет бесчисленное множество существ, созданных из рыб, птиц и рептилий. Нас ограничивали бы только два чувства - пресыщение и отвращение. Общее число чудовищ велико, но подействовать на воображение могут совсем немногие. Фауна людской фантазии гораздо беднее фауны Божьего мира».

Сознание средневекового человека было населено многочисленными образами различных мистических созданий, якобы существующих абсолютно реально. Чего стоит, например, гуль - жуткая тварь с мерзкой внешностью и запахом, гробокопатель и пожиратель разлагающихся останков, не гнушавшийся, однако, и какой-нибудь свежатинкой, скажем, странниками из торгового каравана, забредшего в посещаемые гулями местности (некрополи и кладбища, руины, подземелья, лабиринты). В особенно больших количествах гулей якобы можно встретить на местах схваток, недавних побоищ. Женская форма гуля способна принимать внешность прелестной девицы для того, чтобы без лишних хлопот приканчивать неосторожных. «Очаровательны» также гравейры с костяными гребнями на черепе, мощными зубами, которыми они дробят кости, и длинным тонким языком, чтобы вылизывать оттуда разложившийся мозг и жир.

А вот для особенных ценителей экзотики - скоффин, или кокатриксия, орниторептилия, то есть не пресмыкающееся, но и не птица. У него тело ящерицы, крылья нетопыря, а морда и нош, как у петуха. Ниже длинной шеи у него - кожистые бусины, огромные, в два раза превосходящие по размерам индюшачьи. В раскинутых крыльях в среднем больше четырех футов. Нападая, он атакует в прыжке, выставив когти, щелкая клювом, а также использует длинный хлыстообразный хвост, сбивая им с ног и орлиным клювом приканчивая жертву.

Диковинная живность в изобилии населяла сушу и море, воздух и огонь, поверхность земли и преисподнюю. Для средневекового человека, впрочем, саламандры и гарпии были ничуть не более вымышленными, чем крокодилы и гиппопотамы, с которыми они на страницах тогдашних трактатов и соседствуют. Люди же «черные телом, совсем как эфиопы», конечно, поражали воображение, но, в общем, были явлением одного порядка с панотиями (владельцами огромных, как одеяло, ушей), скиоподами и бамиями (у которых рот и глаза на груди), не говоря уже о давным-давно известных киноцефалах-песьеголовцах, - то есть чем-то совершенно естественным: живущими, как сказал монах Ратрамн, «на самом деле не вопреки законам природы, но выполняющими свое предназначение, ибо законы природы установлены Господом».

Вера в чудовищ оставалась чрезвычайно стойкой на протяжении всего Средневековья, поскольку велико было уважение к мудрости древних. Но с точки зрения христианства чудовища представляли собой загадку. Средневековый образ мира имел строго упорядоченный иерархический характер - мир мыслился Божьим творением, где все твари располагаются в символической иерархии. Чудовища занимают в этом универсальном миропорядке совершенно непонятное место, находясь за пределами упорядоченного мира. Над этой загадкой ломали голову многие Отцы церкви. Уже Августин утверждал, что чудовища - неотъемлемая часть тварного мира и созданы Творцом не по ошибке. А вот Бернар Клервоский отказывался размышлять над этой проблемой, полагая, что творение Бога так велико, что его не может вместить ум человека. Оставляя в стороне острый вопрос о том, создал ли чудовищ Бог или дьявол, средневековые авторы предпринимали немало усилий для того, чтобы придать им христианский колорит и морально-религиозные истолкования.

На протяжении всего Средневековья отношение церкви к чудовищам было неоднозначным, оно колебалось между признанием их творениями Бога (некоторые, например киноцефалы, даже фигурируют в драмах литургических) и осуждением веры в них как языческого предрассудка. Античные химеры имели право вести в своем язычестве вполне хаотическое существование, но жизнь чудищ христианского мира была очень осмысленной: каждое что-нибудь символизировало. Стремясь вписать чудовищ в христианскую концепцию, их рассматривали как религиозные и моральные символы: великаны интерпретировались как воплощение гордыни, пигмеи - смирения, леуманы - монахов, киноцефалы - ссор; огромные чудовища были символом изобилия и т. д. Безносые люди обозначали «глупцов, лишенных носа разборчивости», а шестирукие жители Индии - «усердных, которые трудятся, чтобы обрести жизнь вечную». И даже бородатые женщины с «плоскими приплюснутыми головами» не оскорбляли взора, а напротив, символизировали «людей добропорядочных, которых с прямого пути церковных предписаний не склонить ни любовью, ни ненавистью».

В списке наиболее часто упоминаемых средневековыми писателями чудовищ - единорог, свирепое и дикое животное, которое, по словам Ктесия Книдского, может приручить только непорочная дева (потому единорог рассматривался как символ чистоты и даже символ Христа). Ктесий, а вслед за ним и средневековые авторы сообщали, что в Индии из рога этого животного делали сосуды, которые разбивались, когда в них наливали отраву. Именно поэтому синьоры стремились заполучить рог единорога.

Впрочем, некоторые чудовища оставались лишь знаком экзотического мира, как, например, мантикора - животное с головой женщины, туловищем льва и хвостом скорпиона; у нее голубые глаза, три ряда длинных зубов и красный острый язык, используемый как жало. К такому же миру чистой экзотики относится сциапод - существо огромных размеров, укрывающееся в пустыне от жары в тени собственной единственной ноги: во время проливного дождя или под палящими лучами солнца он ложится на землю и поднимает вверх ногу, которая служит ему зонтиком. При помощи своей ноги сциапод может также быстро передвигаться.

Перечисление экзотических животных дополнял список чудовищных народов: макробы (исполинских размеров люди, ростом от 10 до 12 футов, отличающиеся необыкновенным долголетием), ихтиофаги (жители Центральной Азии, питающиеся исключительно рыбой), аримаспы (человекообразные существа с вывороченными вовнутрь ступнями, имеющие по 8 или 16 пальцев на каждой ноге), левкокроты (существа, превосходящие всех остальных по скорости передвижения, имеющие тело осла, львиную грудь и огромную пасть до ушей, а голосом подражающие человеку), гиппоподы (существа с лошадиной ногой, также обладающие способностью очень быстро передвигаться) и т. д.

Описания этих чудовищ были частично заимствованы из античной традиции, частично возникли в лоне средневековой культуры. Постепенно в Средневековье сформировалась традиция считать, что все твари созданы по образу и подобию Бога, а все, что отдаляется от божественного образа, чудовищно. Бытовало мнение, что чудовищное обличье макробов, ихтиофагов - отражение их душ, которых, видимо, не коснулось слово Божье, и потому они скорее принадлежат царству зла. Этот стереотип легко срабатывал в сознании путешественников, знакомившихся с неизвестными народами. Людям, посещавшим Центральную Азию, достаточно было лишь отметить такую черту азиатских народов, как привычка питаться змеями или черепахами, чтобы воспринимать их как чудовищ. Так возникают образы чудовищных народов в трактатах путешественников и миссионеров.

Со временем образы чудовищ проникают и в иконографическую традицию. Европейская церковная архитектура XII–XV веков породила немало странных существ, внешний вид которых говорит о нездоровой, но, бесспорно, богатой фантазии древних зодчих. Эти каменные, металлические и деревянные чудовища являются теми немногими представителями средневекового зверинца несуществующих монстров, которые могут быть с полным правом названы готическими. Уже в X–XIII веках они изображаются на капителях и порталах романских соборов. Их можно видеть в скульптурном убранстве французских храмов в Везеле и Оне. На тимпане собора в Везеле изображено чудовище с огромными ушами; под изображением - новозаветная максима: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всякой твари» (Марк 16, 15). С осуждением отзывался о подобных изображениях знаменитый Бернар Клервоский: «Что означает это смешное уродство?.. эти нечестивые обезьяны… чудовищные кентавры, играющие на арфе ослы… существо с несколькими телами и одной головой… или существо с несколькими головами и одним телом… здесь четвероногое существо со змеиным хвостом… там рыба с хвостом четвероногого?..». Критика и явный интерес - видимо, такое двойственное отношение к изображению всяческих странных бестий характерно для средневековой церковной традиции в целом.

Кого же изображали чаще всего?

Наиболее популярными готическими монстрами являются горгульи (франц. gargouille, англ. gargoyle - от позднелатинского gargulio - глотка) и химеры. Их часто путают, называя горгулий химерами и наоборот. Различие между ними весьма условно, однако оно скрывает в себе некоторые весьма любопытные секреты происхождения этих классических представителей готического бестиария.

Химера средневековых бестиариев - это не легендарное чудовище из древнегреческой мифологии, а скорее общеизвестный принцип создания фантастических существ путем соединения частей тела каких-либо несхожих животных в одно целое.

Самое известное упоминание о Химере содержится в шестой песне «Илиады». Там описывается огнедышащее существо - дочь Ехидны и Тифона, имевшее туловище козы, хвост змеи, а переднюю часть, как у льва.

О Химере говорится в седьмой песне «Энеиды» Вергилия. Комментатор Сервий Гонорат выдвинул гипотезу, согласно которой «химера» является метафорой, обозначающей одноименный вулкан в Ликии: у его основания живут змеи, на склонах пасутся козы, а наверху горит огонь и, вероятно, имеется логово львов.

Готические химеры совершенно не похожи на свой многоликий древнегреческий прототип. Они приобрели всемирную известность благодаря статуям, изображающим человекообразные фигуры с крыльями летучих мышей, козлиными рожками или змеиными головами, лебедиными шеями или орлиными когтями, установленным у подножия башен собора Парижской Богоматери. Древние греки считали, что Химера вызывает штормы, всяческие опасности на земле и на море. Средневековые архитекторы отошли от хтонической сущности этого чудовища, используя химеру в качестве аллегорического воплощения человеческих грехов (падшие души, которым был запрещен вход в церковь и которые были превращены в камень за все свои земные грехи). Слово «химера» употребляется также во многих европейских языках для обозначения ложной идеи, пустого вымысла, а также какого-либо фантастического существа-гибрида.

Готическая химера ничем не отличается от горгульи - это та же уродливая тварь с телом обезьяны (или человека-горбуна), козлиными рогами, крыльями летучей мыши и т. п. Разница заключалась в том, что горгулья представляла собой особый элемент архитектурного дизайна, призванный выполнять не только художественные, но и вполне бытовые функции. Горгульи прикрывают удлиненные водостоки готического собора (либо сами выступают в качестве таковых, выводя осадочную влагу из пасти, - вспомним латинскую этимологию слова «горгулья»), благодаря которым дождевая вода льется на землю на определенном расстоянии от фундамента здания и не подмывает его. Иначе говоря, горгульи - это дренаж, оформленный в виде какой-либо гротескной фигуры.

Несмотря на то что горгульи являются типичными готическими чудовищами, их собственное происхождение уходит корнями в глубь веков - к Древней Греции и Египту. Цивилизация Древнего Египта знала рекордное по тем временам количество зооморфных богов, а египтяне были одними из первых народов, начавших активно применять образы подобных существ в живописи и архитектуре. Греческая мифология также активно эксплуатировала истории о различных гибридных созданиях (не имевших, в отличие от персонажей египетских верований, статуса высших божеств). О Химере было сказано выше, также здесь будет уместно вспомнить гарпий, кентавров и грифонов (грифов). Статуи последних украшали крыши греческих хранилищ и даже простых домов - ведь считалось, что грифы охраняют легендарное золото Зевса в Скифии (территория северного Причерноморья) от аримаспов - бойких одноглазых людей, постоянно пытавшихся украсть его.

Водосточные желоба как элемент устройства домов Древней Греции встречались нечасто, однако в том случае, если они выходили не по углам крыши, а под ней (в середине стены), тогда водосток оформлялся в виде каменной головы льва с распахнутой пастью (позже лев стал одной из составляющих образа горгульи). Это символизировало могущество Греции, защищало жителей дома от врагов и отпугивало злых духов.

С достаточной долей уверенности мы можем предположить, что первые горгульи (в их хрестоматийном варианте) появились к началу XII века.

В мире нет ни одной горгульи, которая была бы похожа на другую, - ведь скульпторы пользовались полной свободой при выборе зоологических прообразов для изваяния очередного монстра. На протяжении всего готического периода истории европейской культуры облик горгулий был достаточно разнообразен. Первоначально они имели весьма скромные размеры, а в их внешности доминировали звериные черты. К XIII веку горгульи стали крупнее (до одного метра в длину) и человекообразнее. А XIV век ознаменовался для них увеличением числа мелких деталей - горгульи стали изящнее и легче, однако удельная доля гротеска и карикатурности в таких скульптурах заметно возросла. В XV веке горгульи потеряли часть своего демонизма, компенсировав эту утрату общей выразительностью мимики и большим разнообразием поз. Эволюция готического стиля в искусстве привела к тому, что горгульи постепенно выходили за рамки религиозной тематики и к XVI веку превратились в обычных каменных уродцев - отталкивающих, но уже почти не страшных для обывателя.

Существа же, не выполнявшие функции украшений водостоков, назывались химерами.

Достаточно обоснованными кажутся предположения, согласно которым горгульи, в соответствии со своим древнегреческим происхождением, выполняли обязанности по защите дома от злых духов. Это может объяснить их редкостную уродливость - каменные истуканы либо отпугивали силы тьмы, либо, возможно, заставляли их думать, что это здание уже занято другими адскими тварями.

Кроме того, Фрэнсис Блай Бонд - английский историк архитектуры - высказал предположение, что соборные горгульи могли быть своеобразными «слугами» церкви - дьявольскими созданиями, узревшими силу Господа и перешедшими на его сторону.

Существует интересная легенда о происхождении горгулий, сюжетным базисом для которой послужила практика использования этих монстров в готической архитектуре. Примерно в 600 году н. э. близ реки Сена поселился дракон по имени Ла Гаргуль. Он заглатывал целые суда, жег лес своим огненным дыханием и изрыгал столько воды, что ближайшие деревни гибли от наводнения. В конце концов жители Руана решили умилостивить дракона при помощи ежегодных жертвоприношений. Хотя Ла Гаргуль, как и всякий другой дракон, предпочитал прекрасных девственниц, хитрые французы умудрялись заговаривать ему зубы и подсовывать преступников. Так продолжалось много лет, пока однажды в Руан не приехал священник Романус. Узнав о ненасытном драконе, священнослужитель заключил с руанцами сделку: за избавление от Ла Гаргуля они должны будут принять христианство и возвести в деревне церковь. Битва Романуса с драконом окончилась вполне успешно - при помощи святого креста священник поверг эту бестию на землю, а местные жители обложили тело дракона хворостом и сожгли. Однако шея и голова Ла Гаргуля не поддались пламени - ведь они были закалены его огненным дыханием. Через некоторое время несгоревшие останки чудовища были выставлены на крыше построенной церкви в память о славном подвиге Романуса.

В конце XII века изображение чудовищ становится излюбленным мотивом книжной миниатюры. В XII–XIII веках чудовищные народы и чудовища становятся объектом изображения на средневековых картах. Наиболее известна так называемая Герефордская карта последней четверти XIII века. Нарисованная разноцветными чернилами на пергаменте, она воспроизводила всю ойкумену в виде вписанных друг в друга символических фигур - пятиугольника, четырехугольника, треугольника и круга. Внутри этих фигур изображались известные тогда страны, города, моря, а также семь чудес света и фантастические народы. В строгом соответствии со сведениями античных и средневековых авторов, в Индии изображались пигмеи и великаны, леуманы, мантикоры и единороги; в Эфиопии - сатиры и фавны, муравьи - золотоискатели, сфинксы и другие чудовища, заселяющие окраину христианской ойкумены, были тщательно изображены и на знаменитой Эбсторфской карте.

Новую страницу истории представлений о чудовищах открыли путешествия и миссии францисканских и доминиканских монахов в Центральную Азию и на Дальний Восток (Гильом Рубрук, Плано Карпини, Марко Поло и др.). Впервые средневековые люди устанавливают непосредственные контакты с Востоком - страной чудес, где со времен Александра Македонского никто из европейцев не бывал. В сочинениях путешественников и миссионеров подлинное восприятие Индии и других стран Востока смешивалось с фантазиями и рассказами о чудовищах и экзотических народах, известных из книг. В 1413 году бургундский герцог Жан Бесстрашный велел собрать самые популярные трактаты этих путешественников (Марко Поло и др.) и иллюстрации к ним в единый сборник, чтобы подарить его своему дяде герцогу Беррийскому. Сборник получил название «Книга чудес».

Традиция изображения чудовищ сохранилась и во времена позднего Средневековья в так называемой космографии, описаниях мира, подобных «Зерцалам» и «Образам мира» классического Средневековья. Например, «Послание о киноцефалах» от монаха Ратрамна к пресвитеру Римберту (VIII в.), «Книга о зверях и чудовищах» неизвестного автора, самые ранние списки которой относятся к IX веку; фундаментальный труд «О природе вещей» фламандского доминиканца Фомы из Кантимпрэ, анонимный трактат «О чудесах мира» (XIII в.); а также «Послание индийского царя Фарасмана императору Адриану», созданное на заре Средневековья и обраставшее причудливыми искажениями нескольких поколений переписчиков; энциклопедия Гонория Августодонского «Образ мира» (XII в.).

Среди книг позднего Средневековья наиболее известны «Книга природы» Конрада Мегенбергского (XV в.), сочинение Андре Теве «Достопримечательности антарктической Франции», «Космография» Себастьяна Мюнстера (XVI в.). Все это сопровождается насыщенными экскурсами в культурную историю химерической фауны.

Миниатюры этих трактатов дают представление об экзотических народах и чудовищах, которыми Средневековье заселяло неизвестную ему часть ойкумены. Эти образы придавали еще большую устойчивость существовавшим стереотипам.

Насколько вымышлены эти мифические существа? Есть ли какая-то мало-мальски реальная почва для того, чтобы найти им место в истории? Как писали братья Стругацкие: «Миф - есть описание реального события, увиденного глазами дурака и дошедшее до нас в обработке поэта». Действительно, вполне возможно, что часть этого невероятного зоопарка имеет вполне естественно-научную родословную, но преломленную через воображение человека того времени, склонного к мистике и преувеличениям. Например, истории о вервольфах скорее всего имеют под собой вполне реальные основания. Десятки письменных свидетельств повествуют об отдельных случаях нападений, происшедших в XVIII–XIX веках, когда волки установили настоящий террор, перестав охотиться на домашний скот и принявшись за людей. Но ни одна из них не сравнится по жестокости с историей о гигантском волке, унесшем за два с лишним года более шестидесяти человеческих жизней. «Чудовище из Живодана», или «Адский лесной пес», - так окрестили его жители окрестных деревень, и он вполне заслуживал свое прозвище.

Большинство людей, не видевших этого волка, приписывало эти нападения очень коварному оборотню; другие считали, что это какое-то иное свирепое животное. Стали возрождаться старые слухи и легенды о сверхъестественных существах, которые издавна обитали в местном фольклоре. Жители боялись показаться на улице в одиночку, а с наступлением темноты деревни превращались в осажденные крепости.

Что бы не являлось причиной, за этот период ужасной смертью погибло более шестидесяти человек и больше двух десятков жителей было искалечено или сильно изранено. В конце концов зверь был убит и люди перестали погибать. Но кое-что в этой истории осталось неясным. Например, нападения осуществлял один зверь или их было несколько? Откуда у этого зверя, если во всем виноват он один, такая невероятная хитрость, и каким образом ему удавалось избегать всех ловушек, спасаться от облав, проводившихся на больших территориях знаменитыми и опытными охотниками на волков? Почему, вернее даже ЗАЧЕМ он нападал на людей, хотя в лесу было много дичи? И был ли этот хищник ДЕЙСТВИТЕЛЬНО всего лишь волком?

Монстрами по средневековой традиции считались и вполне реальные биологические и медицинские аномалии. Этих «чудовищ» рассматривали как наказания за грехи, вводили в теологический и политический контекст. Появление на свет детей с врожденными аномалиями, безусловно, связывалось современниками с войнами и природными катаклизмами - и как предзнаменование, и как последствие.

Связь между чудовищной внешностью и чудовищным поведением пытались найти средневековые алхимики, медики и вообще «мужи науки». Эта проблема стала предметом изучения знаменитого французского хирурга Амбруаза Паре. Его перу принадлежит трактат о врожденных уродствах, который историк хирургии Ж.-Ф. Мальген называет одной из самых любопытных книг французского Ренессанса. В трактате «О монстрах» Паре сделал попытку свести воедино сведения обо всех известных ему природных аномалиях. Основную его часть составляют сведения о врожденных патологиях, которые Паре как врача интересовали в первую очередь. Но речь идет не только о человеческих патологиях: в разряд чудовищ у Паре попадают самые разноплановые явления - от сиамских близнецов до хамелеона, в разряд чудес - природные явления, такие как кометы, вулканы, землетрясения и др.

Весь собранный материал увязывается в несколько блоков: человеческие уродства; медицинские казусы; притворство и симуляция; бестиарий; метеорологические явления; демонология. Трактат делится на четыре части (человеческие и животные чудовища, как физические, так и моральные; летающие, земные, небесные). Но основное место в трактате занимает феномен врожденных патологий.

Называя монстров знаками грядущих несчастий, Паре не фокусируется на этом, ему это не интересно. Он также не задается целью дать строгое определение монстра. Подлинный интерес он проявляет к причинам их появления. Таких причин Паре называет 13: слава Господня; гнев Господень; чрезмерное количество семени; слишком малое количество семени; воображение; большая или малая величина матки; поза беременной; удары по животу беременной; наследственные болезни; порча или гниль (семени); смешение семени; действия злобных нищих; демоны или дьяволы. Каждому описанному фактору соответствует определенный тип врожденной патологии.

Возникновение образов различных странных существ, чудовищ, мифических тварей и прочих аномальных явлений в античной и средневековой традиции объясняется, несомненно, психологической потребностью человека воплощать свои страхи в конкретных образах, чтобы от этих страхов освободиться. Представления о чудовищах тесно связаны и с представлениями о пространстве, и с иррациональными страхами человека перед незнакомым и недоступным. Чем дальше от знакомого мира, тем страшнее и фантастичнее выглядят чудовища.

Странные, страшные, мистические и чудесные создания населяли мир средневекового человека. Жутковатые обитатели средневековых бестиариев. Уродливые фигуры, сидящие на карнизах соборов. Зловещие тени, прячущиеся в глубине церковных хоров. Вервольфы, оборотни, амфисбены, василиски, химеры, мантикоры и единороги. В средневековой литературе различных жанров, бестиариях, энциклопедиях, в записках путешественников и миссионеров весьма часто описываются экзотические человекообразные и зооморфные существа.

Они воспроизводятся в иконографии, скульптурах романских и готических соборов, книжных миниатюрах того времени.

И сегодня о них написано множество художественных и даже научных книг, снято немало щекочущих нервы фильмов. Между тем факты из описанных как быль историй свидетельствуют о происшествиях, перед которыми многие из фильмов ужасов выглядят детскими сказками, рассказываемыми перед сном. На страницах потускневших от времени летописей порой можно найти упоминания о многом, что кажется чудесным, невозможным и необъяснимым.

В изображении всяких загадочных и странных созданий проявилась существенная черта образа мышления Средневековья: его любовь к чудесному и фантастическому. Средневековое воображение заселяло чудовищами дальние и неизведанные территории. География химерического концентрировалась на Востоке. Обитая, вообще-то, по всему свету, чудовища явно предпочитали Индию и Эфиопию (сливавшиеся в воображении средневекового человека почти воедино). Индия вообще со времен Александра Македонского рисовалась страной чудес. Однако сама традиция не ограничивается средневековым периодом — ее истоки следует искать ранее. Своих чудовищ Средневековье унаследовало в основном от античности. Версии можно видеть на арабском Востоке (рассказы о Синдбаде-мореходе), в позднесредневековой живописи (полотна Босха и Брейгеля).

Уже древние греки сублимировали многие инстинктивные страхи в образах мифологических чудовищ — грифонов, сирен и т. д., но также рационализировали их вне религиозной сферы: античные писатели придумали расы чудовищных людей и животных, которыми они заселили далекий Восток. Геродот в своих «Историях» рассказывал о сатирах и кентаврах, о красных муравьях-золотоискателях исполинского размера, о змеях с крыльями летучих мышей и пр. В IV веке до н. э. греческий писатель Ктесий Книдский описал сказочных чудовищ Индии. Около 300 года до н. э. другой грек — Мегасфен — собрал в трактате об Индии известные его времени сведения о чудовищах. В этих сочинениях впервые появляются описания диковинных народов и существ, которые потом будут так долго волновать воображение людей европейского Средневековья.

Здесь и обитающие на Востоке безротые существа, питающиеся запахом жареной рыбы и цветочным ароматом (леуманы), и люди с длинными ушами и одним глазом, и люди с головой собаки, из пасти которых вместо человеческой речи вырывается собачий лай (киноцефалы). Средневековый человек не только не мыслил себя в отрыве от своих чудовищ — он даже признавал свое родство с ними. Было известно, что фавны — прямые потомки древних пастухов, а киноцефалы и вовсе наши братья по духу. Обсуждая с пресвитером Римбертом животрепещущий вопрос о том, стбит ли крестить псоголовых, монах Ратрамн приходит к выводу, что, конечно же, стоит: ведь они по всем приметам обладают мыслящей душой и представлениями о нравственности 1 .

Сведения этих писателей почти полтора тысячелетия были единственным источником знаний об Индии и других азиатских странах. Их позаимствовали в I веке Страбон и Плиний Старший в качестве основы географических описаний, а в III веке писатель Юлий Солин составил компиляцию из всех таких сочинений — «Собрание достопамятных вещей». В Средние века описаниям чудовищ были посвящены произведения специального жанра, так называемые бестиарии, повествующие о животных — вымышленных и реальных. Эти рассказы о чудовищах сопровождались толкованиями в духе христианской символики. Традиции античной «химерической» гибридизации в них иногда перекликаются с христианской догматикой.

Например, трое из четырех евангелистов ассоциировались с животными: Иоанн — орел, Лука — бык и Марк — лев (символом Матфея был ангел). Заметим, что среди всех реальных животных наибольшую популярность в готических бестиариях имел лев. Образ этого существа некогда служил метафорой для восхваления ассирийских и персидских царей. Христианская церковь унаследовала эту традицию, отождествляя льва с Христом — «королем иудейским». Богословы сравнивали льва, который якобы заметал свои следы хвостом, со Спасителем, незримо странствующим среди людей. Считалось, что если львица родит мертвых львят, то через три дня к ним придет отец-лев и оживит их.

Еще одним распространенным поверьем было то, что больной лев мог исцелиться, съев обезьяну (олицетворение зла в раннехристианском символизме). И наконец, люди полагали, что лев всегда спит с открытыми глазами, представляя собой образец бдительности и осторожности, — именно поэтому статуи львов охраняли памятники, могилы и входы в церкви, а также удерживали в зубах дверные ручки-кольца. Однако готический лев также мог обозначать и нечто негативное. Так, если львиная голова украшала дверные пороги либо держала в зубах ягненка, такой «царь зверей» был воплощением дикой злобы (в определенных случаях — гордыни, одного из смертных грехов). Другие символические животные из готического бестиария — овен (пастырь, ведущий стадо), собака (преданность), лиса (хитрость, искусность, реже — смерть), обезьяны (грехопадение человека), коза (всеведение) и козел (плотский грех).

Описания животных черпались в основном из «Естественной истории» Плиния Старшего. Другой источник этих заимствований — возникший в Александрии во II веке «Физиолог», содержащий 49 рассказов об экзотических животных, деревьях, камнях и пр. В частности, эти сочинения были широко использованы Исидором Севильским в его «Этимологиях». В XII-XIII веках описания чудовищ становятся неотъемлемой частью энциклопедически) трактатов (получавших название «Образ мира» или «Зерцало») Цель подобных сочинений — воссоздать естественную историк мира со дня творения. В них включались специальные разделы с далеких странах, в частности об Индии, с соответствующими описаниями чудовищ. Так, например, разделы «О чудовищах» или «0(Индии и ее чудесах» можно найти у Рабана Мавра, Гонорш Августодунского, Винцента из Бове, Альберта Великого, Гервасю Тильберийского, Варфоломея Английского, Брунетто Латини и др. В эпоху крестовых походов хронист Фульхерий Шартрский и писатель Жак Витрийский увлекались описанием сказочных животных, которых крестоносцы не замедлили открыть в Святой земле. В литературе того времени можно ознакомиться с генеалогией монстров, их физиологией и анатомией, особенностями поведения питания и размножения. Даются и практические советы: как правильно охотиться на чудовищ (хелка надо ловить, когда он спит, убить можно не иначе, как разрубив ему голову) и как использовать различные части их тел (там, где будет сожжен клок шерсти крохотного слона, никогда не появится дракон, а пепел оноса, смешанный с его же кровью, — эффективное средство от сумасшествия и камней в мочевом пузыре).

Например Борхес в своей «Книге вымышленных существ» писал: «По своему многообразию мир фантастических существ дол жен был бы превосходить реальный, ведь фантастическое чудовище — всего лишь комбинация элементов, встречающихся у живых существ, а количество таких комбинаций практически бесконечно. Мы могли бы произвести на свет бесчисленное множество существ, созданных из рыб, птиц и рептилий. Нас ограничивали бы только два чувства — пресыщение и отвращение. Общее число чудовищ велико, но подействовать на воображение могут совсем немногие. Фауна людской фантазии гораздо беднее фауны Божьего мира».

Теренс Хэнбери Уайт – английский писатель, получивший всемирную известность за свои произведения, написанные по мотивам легенд о короле Артуре.

Родился 29 мая 1906 года в индийском городе Бомбее, где в то время служил его отец. Для получения приличного образования его отправили в метрополию, и он поступил в колледж Чилтенхем, а затем продолжил обучение в Куинс-колледже в Кембридже, который окончил со степенью бакалавра по истории английского языка в 1928 году. После этого несколько лет работал воспитателем в частной школе Стоу.

Страстный натуралист, Уайт увлекался охотой, в том числе и ястребиной, и рыбалкой, что отразилось в его литературных трудах. Во время работы в Стоу он выступал со статьями в местной газете, затем напечатал автобиографическую повесть, принесшую ему известность. За ней последовало несколько десятков повестей и рассказов.

Однако главным своим делом он считал тетралогию о короле Артуре и его эпохе. Первая же повесть – «Меч в камне» (1936) – сразу вошла в число бестселлеров. Вдохновленный успехом, Уайт уволился из школы, поселился на острове Олдерней, где почти безвыездно прожил до конца Второй мировой войны. Лишь в 1946 году по рекомендации врачей переехал в Грецию.

Настоящий успех пришел к нему в 1939 году, когда повесть «Меч в камне» вышла в американском издательстве «Патнем». За два года было распродано 40 тысяч экземпляров книги. На Бродвее поставили мюзикл, прошедший 873 раза, а на киностудии Уолта Диснея сняли одноименный мультфильм. За этой повестью последовала другая – «Лесная колдунья» (1939), затем третья – «Провинившийся рыцарь» (1940) и четвертая – «Свеча на ветру» (1958). Пятый роман цикла «Книга Мерлина» вышел уже после смерти автора в 1977 году.

Параллельно с написанием романов Уайт занимался научной работой, выступал с лекциями в различных университетах. 17 января 1964 года, возвращаясь после поездки по американским университетам, он внезапно умер на борту судна в Пирее.

Работа над книгой о животных (бестиарий) продолжалась более десяти лет. Уайт не только перевел средневековую латинскую рукопись, но и снабдил ее подробными комментариями. Структурно книга представляет собой как бы два издания – оригинальный средневековый памятник с подлинными рисунками и научный труд, в котором Уайт вводит читателя в мир средневековой книжности. Он увлекательно рассказывает о создании памятника, работе переписчиков и комментирует текст. Изящные, порой ироничные, но всегда точные и емкие комментарии сделали книгу прекрасным справочником, адресованным всем, кто интересуется культурой европейского Средневековья.

Сергей Федоров

Средневековый бестиарий.

Что думали наши предки об окружающем их мире

Обращаясь к древней традиции, современный исследователь обычно воспринимает ее как сон. Однако зачастую такой сон отображает реальность, наступающую после пробуждения.

Т.Х. Гекели

Как послушные дети прикроем наготу нашего отца завесой должного толкования.

А. Росс

Часть первая
ЗВЕРИ

Из бугра
Рождающего выпростался лев
До половины, лапами скребя,
Он туловища остальную часть
Освободил при помощи когтей
И, вырвавшись, как будто из оков,
Косматой, рыжей гривой стал трясти.
Кротам подобно, ирбис, леопард
И тигр, буграми почву разбросав,
Карабкаются из глубоких нор;
Из-под земли ветвистые рога
Олень проворный кажет. Бегемот,
Крупнейшая из тварей земнородных,
Из вязкой формы глиняной с трудом
Освобождает непомерный груз
Своих телес огромных. Как ростки,
Над почвой овцы с блеяньем взошли
Курчаворунные. Гиппопотам
И крокодил чешуйчатый возникли,
Колеблясь между сушей и водой.

Дж. Мильтон. Потерянный рай, кн. VII (пер. М. Лозинского )

ЛЕВ

Самый могущественный из зверей, способный противостоять любому нападающему. Строго говоря, само понятие «звери» первоначально использовалось для обозначения львов, леопардов, тигров, волков, лис, собак. Иными словами, тех животных, кто яростно нападает на жертву, используя зубы и когти. Их именуют зверями благодаря неистовству, поэтому часто называют «дикими» (ferns), поскольку от рождения они привыкли к свободе и руководствуются исключительно своими желаниями и потребностями.

Латинское наименование «лев» (leo) произошло от греческого слова leon, в переводе с латыни «король». Видимо, в нем отразилось древнее представление о том, что лев являлся королем всех животных.

Осознавая свою силу, он усмиряет свирепость по отношению к прочим животным, но, подобно настоящему королю, считает ниже своего достоинства иметь много жен.

Ученые отмечают три главные особенности льва.

Во-первых, он любит прогуливаться на возвышенностях, например по вершинам гор. В случае преследования охотниками он, почуяв их запах, заметает свой след хвостом, и те не смогут его выследить.

Именно таким образом наш Спаситель (то есть Духовный Лев из колена Иудина, древа Ессеева, Возлюбленный Господь, Сын Бога), посланный Отцом, вошел в лоно Девы Марии и своей мученической кончиной искупил грехи человечества.

Не ведая о Его божественной природе, дьявол (извечный враг человечества) дерзнул искушать Его, будто Тот простой человек. Даже ангелы, находившиеся на высоте, не распознав Его след, говорили тем, кто собирался отправиться с Ним, когда Он продвигался к своей награде: «Кто этот Царь Славы?»

Вторая особенность льва, когда он спит: кажется, его глаза открыты. Таким же образом наш Господь, почивая в телесном обличье, был похоронен после распятия, в то время как Его божественная сущность бодрствовала. В Песни песней говорится: «Я сплю, а мое сердце бодрствует» (Песн., 5, 2, 4). Или в Псалтири: «Дремлет и не спит хранящий Израиль» (Пс., 120: 1–8).

Третья особенность – львица рождает детенышей мертвыми, и они остаются безжизненными в течение трех дней, пока пришедший отец не дыхнет им на морды, после чего они оживают1
Э.П. Эванс дает понять, что он оживляет их рыком.

Точно так же поступил и Отец наш всемогущий, воскрешая на третий день из мертвых Господа нашего Иисуса Христа. Процитируем Иакова: «Он уснул как лев и львенком пробудился».

По отношению к людям природа львов такова, что они не выходят из себя, пока их не ранят.

Всякому здравомыслящему человеку следует на это обратить внимание. Ведь и люди гневаются, если с ними поступают подобным образом, и травят невиновных, вопреки христианским законам, запрещающим наказывать виновных.

Напротив, и это подтверждается множеством примеров, львы проявляют жалость к падшим, поскольку щадят тех, кто падает ниц2
Доктор Джонсон поведал интересную историю про одного из предков мисс Трейл, не подозревая, что ее взяли из бестиария. Итак, предком мисс Трейл был сэр Генри Солсбери, носивший на своем щите изображение «баварского льва». Побежденный им в битве противник распростерся перед ним со словами: «Sat est prostrasse leoni» (склоняюсь перед львом). Восхищенный столь тактичным и уместным высказыванием, сэр Генри пощадил своего врага, что говорит о возможном знакомстве обоих сражавшихся. Вероятно, впоследствии сэр Генри так часто повторял эту историю, что она впечатлила его домашних и стала передаваться из поколение в поколение как семейная легенда и дошла до мисс Трейл.

Они также позволяют таким пленникам возвращаться обратно в свои стаи. Кроме того, они чаще охотятся на мужчин, чем на женщин, и не убивают детей, за исключением тех случаев, когда действительно голодны.

Более того, львы избегают переедания, во-первых, потому, что принимают пищу и воду в разные дни. Если усвоение пищи не происходит, они могут обойтись лишний день без еды.

Во-вторых, когда они съедят слишком много, то аккуратно запускают лапу в рот и соответственно вытаскивают мясо. Рассказывают, что, когда им приходится убегать от кого-либо, они осуществляют то же самое действие, если перед этим поели.

Признаком возраста, наступления старости у львов становится недостаток или отсутствие зубов. Львы спариваются сзади, точно так же, как рыси, верблюды, носороги, тигры и гиены.

(Сэр Томас Браун пишет в своих «Общественных заблуждениях»: «Мы вовсе не хотели оскорбить сторонников королевской власти в Англии приводимым описанием льва и единорога. В таком положении им было бы трудно совокупиться, ибо, согласно описанию Аристотеля, львы, лисы, рыси и другие животные во время спаривания занимают совершенно противоположное положение, при котором самец залезает на самку.

Как правило, такой способ соития не свойствен зайцам, ибо существует множество способов спаривания, отличающихся по формам и различным устройствам. Одни пары делают это сбоку, как черви, другие циркулярно или осложненно, как змеи. Некоторые ничком, то есть контактно, касанием друг друга нижними частями. Обычно подобным образом поступают дикобразы, ежи, а также каракатица и крот.

Иные используют смешанный способ, иначе говоря, самец взбирается на самку или прикладывается к внешним ее частям в области зада, как поступают четвероногие животные. Другие вообще не касаются друг друга, подобно ракообразным животным, лобстерам, креветкам и моллюскам.

Таков постоянный закон соития, они его никогда не нарушают. Только человек, возможно, действует разнообразнее, руководствуясь не особенностями своего вида, а собственным разумением, проходя через аномалии и оставаясь смелым не только в действии, но и в выражении непостоянных способов похоти».)

Говорят, что обычно львица приносит от трех до пяти детенышей. Небольшие, с курчавыми гривами, львята миролюбивы, подросшие, с прямыми гривами, отличаются свирепым нравом. На настроение малышей указывает их оскаленная морда и бьющий по бокам хвост. Их храбрость коренится внутри, стойкость выражается внешне. Львы боятся резких звуков, например скрипа колес, но более всего огня.

Когда львица впервые приносит приплод, он составляет пять детенышей. В последующие годы их количество постепенно уменьшается. Впоследствии она рожает только одного львенка, после чего утрачивает способность к деторождению и навсегда остается бесплодной. Лев никогда не съест вчерашний обед, скорее останется голодным3
Таков королевский нрав особи.Не охотиться на того, кто кажется мертвым.Шекспир. Как вам это понравится

Какое же животное осмелится заявить о том, что является врагом льву? Ведь его рык сам по себе внушает такой ужас, что многие убегают, едва заслышав его голос, падают оглушенные и побежденные его силой!

Известно, что больной лев ищет обезьяну, чтобы ее съесть, надеясь после этого выздороветь.

Лев боится петуха, особенно белого4
На форзаце изображен лев, удовлетворяющий разные свои привычки.
Во-первых, поедающий обезьяну с целью излечения от болезни.
Во-вторых, восстанавливающий свои силы.
В-третьих, испытывающий ужас при виде белого петуха.
В-четвертых, на горе, размахивая хвостом.
В-пятых, спящая с открытыми глазами львица с тремя нерожденными детенышами.
В-шестых, дышащий на детенышей.

Хотя лев и король зверей, он боится крошечного жала скорпиона, его может убить и яд змеи.

Нам доводилось читать о маленьких существах, называемых леонтофонтами5
Альдрованд заявляет, что никто не смог привести точного описания этих животных, так чтобы охарактеризовать, он же предлагает отнести их к насекомым или растениям. Встречается растение, именуемое пасленом, оно также известно как арника, связывается с леопардом. Одуванчик (dent de lion, зуб льва) относится к роду Leontodon.

Которых люди добывают и сразу же сжигают, чтобы получить пепел, считающийся смертельным ядом для львов. Они посыпают этим пеплом мясо и разбрасывают его на перекрестках и в тех местах, где много львиных следов, чтобы львы сожрали или, по крайней мере, попробовали его. Соответственно, лев инстинктивно преследует этих существ с ненавистью, при первой же возможности разрывая их, пользуясь своей силой и мощью своих лап.

ТИГР

Получил свое имя за проворство, ведь стрелы персов, греков и мидян называли за их скорость «тигриными».

Животное отличается красивой золотистой шкурой с множеством темных полос, храбростью и удивительной скоростью. В честь тигра называется река и считается самой быстрой из всех рек. Основное место обитания – Иркания.

Если тигрица обнаруживает пустое логовище, ввиду того что один из ее детенышей украден, она тотчас отправляется по следам вора. Похититель, даже если сел на стремительную лошадь, не сможет уйти далеко, поскольку уступает по скорости тигрице, и будет пойман. Поэтому, чтобы добыть тигренка, охотник пускается на следующую хитрость: увидев приближающуюся тигрицу, он бросает стеклянный шар, и она хватает его, увидев в нем свое уменьшенное отражение, которое принимает за собственного малыша.

Тогда она останавливается, надеясь забрать зверька. Однако вскоре понимает, что ее провели, снова бросается преследовать всадника, обуреваемая яростью, и почти настигает его.

Тогда он бросает второй шар, таким образом вновь останавливая тигрицу, у нее не возникают воспоминания о бывшей проделке, и она опять проявляет материнскую заботу. Вьется вокруг ложного отражения, ложится, намереваясь кормить шар. Так, повинуясь собственному долгу, она успокаивается и одновременно теряет своего детеныша.

ЛЕОПАРД

Устаревшее название – пардус6
Бартоломей Английский (1190–1250, ученый-энциклопедист) писал, что пард, пардус, барс – это та же пантера. «Барс не сильно отличается от пантеры, но все же у нее больше белых пятнышек». По сути, это леопард. Объяснение следующее: слова panthera и pardus обозначают леопарда на латыни. Эти названия стали известны в Англии до того, как там узнали о самих животных. Геснер соглашается с Бартоломеем и добавляет еще один вариант названия – pordalis.

Пестрые животные, очень быстрые и склонные к кровопролитию. Убивают любую добычу.

Леопарды рождаются от адюльтера львицы с барсом, так возникает третья разновидность животного.

Плиний замечает в своей «Естественной истории», что лев сходится с самкой барса или барс с львицей, но в любом случае рождается менее умный отпрыск, наподобие мула или гиены.

ПАНТЕРА

Существует животное, именуемое пантерой, имеющее действительно разнообразную окраску, самое прекрасное и исключительно дружелюбное. В «Физиологе» написано, что она считает своим врагом только дракона.

Насытившись, пантера прячется в своем логовище и спит. Через три дня она снова просыпается и испускает громкий рык7
«На третий день, когда она пробуждается, низкий, сладкий, гортанный звук исходит из ее пасти, вместе с ним извергается поток сладко пахнущего дыхания, более приятного, чем все ароматы трав и благоухание деревьев» (описание пантеры в «Книге Экстера»).
В 1656 году (сладко пахнувший?) порошок, называвшийся «пантера», продавался за два фунта.

Из ее пасти исходит весьма сладкий, напоминающий гвоздичный запах. Заслышав шум, животные следуют туда, откуда он доносится, и разносится сладостный запах. И только дракон, заслышав этот звук, бежит в подземные пещеры, объятый страхом. Там, не способный вынести запах, он впадает в спячку, будто умер.

Настоящая же пантера8
Заметим в этой связи один совпавший факт. В соответствии с древней легендой, настоящим отцом Иисуса был римский солдат по имени Пантера. Об этом пишет Э.П. Эванс в книге «Животный символизм в церковной архитектуре».

Господь наш Иисус Христос, освобождает нас от власти дракона-дьявола, спустившись с небес. Он воплощается в образе сына человеческого, помогая людям искупать грехи.

Замечание Соломона по поводу Христа в символической форме обозначилось в виде пантеры, отличавшейся таким множеством оттенков, что благодаря мудрости Господа Отца он является постижимым духом, воплощением мудрости, множеством, истиной, сладчайшим, кротким, неизменным, всемогущим, всевидящим.

Поскольку пантера прекрасное животное, Господь Бог говорит о Христе: «Он красивейший из сыновей человеческих».

Это доброжелательное животное, и Исаия восклицает: «Возрадуйтесь, о дщери Сиона, дщери Иерусалима: грядет Спаситель твой» (Ис., 62: 10–12).

Божественная сущность Пантеры-Христа проявляется во время поругания, бичевания, надругательства, оскорблений, несения тернового венца. Когда его распинают на кресте, закрепляя руки гвоздями, он получает для питья желчь и уксус, а его грудь пронзают копьем. После смерти он покоится в гробнице и опускается в Ад, где связывает Великого Дракона. Однако на третий день пробуждается и производит огромный шум, испуская сладость.

Так Давид воспевает Господа нашего Иисуса Христа, восставшего из мертвых: «И воззвал Господь, как если бы он спал столь могуче, как если бы он был опьянен вином»9
Фраза буквально звучит «crapulatus a vino». Скорее всего, псаломщик сэр Томас Браун одобряет использование в медицине жидкостей. «Нет ничего плохого в том, – заявляет он, – чтобы пить ее раз в месяц, это обычное удовлетворение чувствительности, поддерживающее физически и оказывающее целебное воздействие в виде опьянения».
Авиценна, врач, пользовавшийся непререкаемым авторитетом, чья вера запрещала вино, тем не менее оправдывает полезность легкой степени опьянения. С ним не соглашался Аверроэс, вместо опьянения предпочитавший веселье, фактически поступая так же, как и Сенека, и с ним соглашался Катон.
Иначе говоря, легкое возбуждение и постоянное похмелье от вина вроде того, что ощущали Иосиф и его братья, когда, как говорится в Библии, они были веселы или много выпили. Действительно, как писал Авиценна, от вина происходит облегчение духа, склонность к избыточности, как следствие – повышенная потливость и мочеиспускание.
Что же касается умонастроения, то от винопития наступает не только угнетение рассудка, но и обострение всех чувств и воображения. По мнению ученых, первобытные люди часто использовали подобные явления во время их жертвоприношений и религиозных церемоний. Христианская же мораль и учение Христа не допускает этого. На это указывает сэр Томас Браун, основываясь на записях XIV века, обнаруженных на форзаце Библии XIII века, находившейся в собственности сэра Сиднея Кокерелла:
Напившийся допьянаСначала плачет и радуется,Затем святой и разумный,В-третьих, нежный и влюбленный,В-четвертых, сильно глупеетИ становится полным дураком. Надеюсь, ни одна из отмеченных стадий «похмелья» не упоминается в тексте Священного Писания, как подтверждает наш Господь в процитированном здесь псалме, в отличие от его потомка Лота, который не продвинулся дальше простого обогрева.

И как только изойдет запах сладости изо рта пантеры, так все звери соберутся вместе, чтобы следовать за ней, как те, кто рядом, так и те, которые далеко. Так же поступают и евреи, иногда обладающие чувствительностью зверей, и те, кто находится рядом с Ним в связи с Законом, и те, кто далеки, то есть язычники, существующие вне закона. Все они, заслышав голос Христа, следуют за ним, говоря: «Слова Его для нас слаще меда». «Из уст Его исходит сладость, да благословит нас Господь вовеки!», «Мы следуем за Твоим ароматом». И далее: «Царь ввел меня в свою опочивальню».

Из сказанного сделаем вывод: Христос относится к нам как к малым существам. Наши души, обновленные в крещении, готовы следовать за его сладкими речами, освобождаться от земного ради небесного, чтобы правитель повел нас в свой дворец, в Иерусалим, божественный город добродетели, к горе всех святых.

Поскольку пантера животное с небольшими точками по всему телу, ее легко отличить по шарообразным пятнышкам рыжевато-коричневой, черной или белой окраски.

Она приносит потомство только один раз. Причина очевидна, когда три щенка зарождаются в лоне матери и начинают расти со временем, им не терпится выйти наружу. Поэтому они разрывают матку, в которой находятся, чтобы освободиться. Таким образом, выходят на белый свет, что сопровождается болью.

Вот почему, когда самку впоследствии снова оплодотворяют, она не стремится вновь испытать такую же боль и просто выталкивает семя наружу. Плиний замечает, что животные с острыми клыками не способны часто вынашивать детенышей, поскольку повреждаются изнутри, когда те начинают выходить наружу.

АНТИЛОПА

Одно из самых известных животных, тем более ни один охотник не может даже приблизиться к нему.

Имеет длинные рога, заостренные как пила, так что способно даже подрезать большие деревья и заставить их упасть на землю.

Испытывая жажду, отправляется к реке Евфрат и пьет воду. В тех местах повсюду встречается эрецин – невысокий кустарник с длинными гибкими веточками. Подойдя к нему, антилопа своими рогами начинает играть с ветками и вскоре запутывается в них. Когда после длительной борьбы не может освободиться, громко кричит. Услышав ее голос, охотник приходит и убивает ее10
Доктор Ансель Робин заявляет, что антилопу можно поймать, заставив ее вонзить рога в дерево, за которым прячутся охотники. Перед нами очень ранний вариант одной из историй об антилопе, сведения ошибочно восприняты не только Шекспиром, но и Чепменом и Спенсером.

И так поступает человек, создание Господа, который стремится быть сдержанным, целомудренным и жить духовной жизнью!11
В оригинале отсутствует страница, на которой описываются антилопы.
Евстафий Антиохийский в «Физиологе» именует антилопу «анторопс» и считает это слово заимствованием.
Удивительно, что Альдрованд не приводит никакого описания под этими названиями, что доказывает явную неполноту его труда в одиннадцати томах.
Возможно, оно обозначает лося, антилопу канна или северного оленя, но великий натуралист путается в разновидностях, выводя их под названиями Трагелаф, Таранд, Рангиферус, Альцида.
Ему писал Фабриций, отмечая, что у северного оленя отсутствуют заостренные в виде вил рога, он имеет расширяющиеся копыта, примечательные сами по себе. Более того, встречается множество оленей, которые сплетают свои рога или вонзают их в деревья, когда сдирают кору или сражаются друг с другом.
Кустарник эрецин следует перевести как «дерево антилопы», поскольку, как считали, он напоминает козла и оленя. Возможно, имелся в виду кустарник семейства вересковых (лат. ericaceae) или стланик (elfin wood), действительно растущие в тех районах, где обитает северный олень.

Два рога антилопы – два завета, с помощью которых вы можете искоренить в себе такие пороки, как адюльтер, внебрачную связь, алчность, зависть, гордость, убийство, клевета, пьянство, похоть и роскошь этого мира. После чего ангелы вознаградят небесными добродетелями.

Но остерегайся, о набожный человек, пут пьянства и не предавайся соблазну похоти, чтобы не оказаться в тенетах дьявола. Вино и женщины отвращают от Господа.

ЕДИНОРОГ-1

Фантастическое животное, которое греки называли носорогом12
«Он любит слушать, – замечает Шекспир в «Юлии Цезаре». – Носорога обманывают деревом, а человека – лестью».
На самом деле он смешивает единорога с антилопой, зверя с тигром.
Хотя обычно Шекспира воспринимают как гения и образованного человека, все же очевидно, ему не доводилось читать бестиарий. Его естественно-исторические знания основаны на личных наблюдениях или на том, что он подслушал в какой-нибудь сельской таверне. Допустим, услышал, как кто-то говорил, что тигры водятся в Гиркании («Макбет») или у слонов нет брачных союзов («Троил и Крессида»). Однако он редко ссылается на более древние сведения из бестиариев, равно как и не упоминает интересных зверей, знакомых, например, Мильтону, которые явно бы заинтересовали Шекспира, если бы тот знал о них.
Ему был не знаком ни один полный перевод латинского бестиария, чтобы по нему навести справки, в отличие от Тревиза, Дю Бартаса и Топселла. Похоже, Бен Джонсон прав, заметив, что незнание латыни помешало Шекспиру ознакомиться с источниками. «Полагаю, нам следует признать это как данность», – заявляет он. А.К. Томсон в книге «Шекспир и классики» (1952) утверждает: «Шекспир не уточнял сведения по De Generation Animalium.
Единорог часто вступал в схватку со слонами, и побеждал их, нанося удары в живот.
См. также статью «Единорог-2».

Впервые о единороге упоминает греческий историк Ктесий. Он описал фантастическое животное, которое якобы водилось в Индии: «Ростом больше лошади. Тело белое, голова темно-красная, глаза голубые. На лбу рог. Основание рога белоснежное, острие ярко-красное, середина черная. Порошок, соскобленный с этого рога, может спасти от смертоносного яда». Видимо, образ единорога появился под влиянием средневековой книжной традиции, где его облик приобрел традиционные фантастические черты, например три ноги, девять ртов и золотой рог.

Единорог – небольшое животное, будто детеныш с одним рогом в середине лба, необычайно подвижное, так что ни один охотник не способен поймать его. Все же его можно заманить по следующей схеме.

Девственницу подводят к тому месту, где прячется единорог, и оставляют одну в лесу. Увидев девушку, он вскоре прыгает к ней на колени и обнимает. Так удается его поймать.

Наш Господь Бог является духовным Единорогом, о котором говорится: «Ты возносишь, как рог единорога» (Пс., 91: 11). В другом псалме: «Щит мой, рог спасения моего и убежище мое» (Пс., 17: 4). Тот факт, что у него один рог, означает то, что он сам говорит: «Я и Отец одно». Или, в соответствии с апостолом: «Отец и сын единосущны» (Ин., 5: 17).

Говорят, он так быстр, и никакие Власти, Силы, Престолы и Господства не способны его удержать, равно как Ад не удержит его. Даже самый искусный дьявол не одержит победу над ним, не поймает и не поймет его. Все же, повинуясь исключительно воле отца, он снизойдет в лоно девственницы ради нашего спасения.

Описание единорога как небольшого животного с приятным обликом основывается на том, как он сам говорит о себе: «Учитесь у меня, потому что я добр и скромен сердцем».

Похож на подростка или козла отпущения, потому что сам Спаситель произведен по его подобию из греховной плоти, из-за греха он был осужден на грех.

Единорог часто сражается со слонами, побеждает их, раня в живот.

В русских легендах, духовных стихах и сказках единорог именуется индрик. «Индрик» – искаженное написание древнерусского «инорог» (единорог).

Индрик похож на коня с одним или двумя рогами. Чаще всего выступает как «всем зверям отец». Похожее описание встречается и в Голубиной книге:

Индрик-зверь, всем зверям отец.
Почему индрик-зверь всем зверям отец?
Потому индрик-зверь всем зверям отец,
А и ходит он под землею,
А не держат его горы каменны,
А и те-то реки быстрые.
Когда выйдет он из сырой земли,
А и ищет он супротивника.

В русских сказках индрика также изображают как подземного зверя, который ходит по подземелью, «словно солнышко по поднебесью». Соответственно, его считают хозяином всех подземных вод. Во многих сюжетах он выступает как противник змея, мешающего брать воду из колодца. В волшебных сказках образ индрика обозначает фантастическое животное, которое добывает главный герой. В некоторых версиях он выступает в роли похитителя, появляется в царском саду вместо жар-птицы и ворует золотые яблоки. Герой отправляется в подземное царство по его следам. Находит единорога, вступает с ним в бой, побеждает его. Покоренный единорог становится волшебным помощником героя и помогает получить желаемое.

РЫСЬ

Получила свое название, поскольку представляет собой разновидность волка (?????).

Животное распознают по пятнышкам на спине, схожим с теми, что у леопарда. Однако внешне рысь гораздо больше напоминает волка.

Говорят, моча рыси, затвердевая, превращается в драгоценный камень лигурий (камень демона)13
Лигурий всего лишь моча рыси. Исидор заявляет, что он представляет собой камень наподобие карбункула и на его формирование требуется семь дней.

Об этом известно и самим животным, о чем свидетельствует следующий факт: когда они испускают жидкость, стараются как можно глубже закопать ее в песок. Поступают подобным образом из-за некоего собственного внешнего устройства, опасаясь, что люди используют их испражнения в качестве украшения.

Плиний утверждает, что у рысей рождается один детеныш.

ГРИФОН

Представляет собой крылатое четвероногое животное14
Впадаешь в искушение воскликнуть вместе с Льюисом Кэрроллом («Алиса в Стране чудес»): «Если вам неизвестно, кто такой грифон, посмотрите на картинку».
Очевидно, грифон – животное мифологическое, вроде древнеегипетского сфинкса. Перешедшее в естественную историю, чудовище из Ассирии, где известны мифы о крылатом быке Сенмурве, объединившем небо и землю, в одном ряду с ним русский Симаргл или Гаруда из Махабхараты. Он просто одно из составных мифологических животных. Некоторые пояснения мы даем в приложениях. Даже святой Марк и святой Лука изображались крылатыми львом и быком.
Сэр Томас Браун попытался отождествить его с грифом-стервятником. Сегодня его имя стало собачьей кличкой, поэтому легче воспринять грифона сказочным животным, вроде загадочной птицы Додо из драмы Томаса Ловелла Беддоуза «Книга шуток смерти, или Трагедия шута» (1825).
Тем не менее заметим: грифон опасен, более ужасен, чем представляет себе Беддоуз. Не следует высокомерно относиться к животным, представленным в бестиарии, на что указал Бартоломей Английский: «Грифон во Второзаконии упоминается среди птиц. В глоссе сказано: у грифона четыре лапы, голова и крылья как у орла, а остальное тело как у льва. Грифоны обитают в Гиперборейских горах и очень враждебны по отношению к лошадям и людям. В свое гнездо они кладут камень изумруд против ядовитых зверей этих гор» («О свойствах вещей» (190: XII, 20).

Разновидность рожденного в Гиперборее или в гоpax. Внешне напоминает льва, глаза, крылья и клюв орлиные15
Библии отмечено: «И четыре больших зверя вышли из моря, непохожие один на другого. Первый – как лев, но у него крылья орлиные; и он поднят был от земли, и стал на ноги, как человек, и сердце человеческое дано ему» (Дан., 7: 3–4).

Необычайно враждебно относится к лошадям. Способен также разорвать в клочья приблизившегося к нему человека.

СЛОН

Относится к животным, не стремящимся спариваться.

Полагают, он получил свое имя от греков из-за размеров, сравнимых с горой. Напомним, в греческом гора – eliphio.

В Индии иначе, известен под именем barrus из-за своего голоса, вспомним, голос называют «баритоном», турки же зовут «слоновый» (ebur), обозначая так кость его бивней. Нос называют «хоботом» (proboscis) по аналогии с кустами (bushes), ибо с его помощью он кладет себе в рот листья. Мильтон сравнивает хобот со змеей16
Неуклюжий слон.Усиленно старался их развлечь,Вращая гибким хоботом.Мильтон. Потерянный рай. Кн. 4, 347